Рецепт от Парацельса

• Предыдущая
• 11/47
• Следующая

Отец моего друга, мистера Роберта Сайленса, тоже Роберт Сайленс, был священником. Во время Второй мировой войны он служил капелланом в армии США, и вместе со своим полком высадился в Нормандии в июне 1944 года. Однажды, когда война уже заканчивалась, его пригласили к умирающему пожилому французу, которого звали Жюль Пренье, в одну из деревень Нормандии, где-то между Довилем и Дьеппом. Просивший о последнем причастии был протестантского вероисповедания, а священник местной церкви погиб при бомбежке. Когда капеллан Роберт Сайленс, сопровождаемый вооруженным лейтенантом Албертом Грантом, готовился причастить умирающего, тот собрался с последними силами и попросил выслушать его. Тяжело дыша, он рассказал, что, является казначеем ордена розенкрейцеров, и наследовал от предшествующих поколений членов этого ордена шкатулку, в которой хранится некий рецепт известного врача и алхимика XVI века. Кроме нее там еще было что-то ценное, но главное – этот рецепт. Он обязан передать эту шкатулку другому, более молодому члену ордена, который должен был появиться у него как раз в июне 1944 года. Так было определено задолго до начала войны. Но этот человек не появился, видимо, помешали военные действия. Не известно, жив ли он. А система эстафетной передачи сокровищницы розенкрейцеров была установлена много веков назад.

Мистер Дагс замолчал, вспоминая что-то такое, что ему не хотелось раскрывать молодому человеку. Так, по крайней мере, показалось Эрику.

– Мне бы хотелось услышать о роли Аурелии в этой истории, – деликатно напомнил он.

– Я понимаю вас. – Мистер Дагс тяжело встал из-за стола и молча прошелся из угла в угол своего кабинета. – Но я должен собраться с мыслями, так как история очень непростая. Доберемся и до этой чертовки…

Эрик заметил, что последняя фраза была произнесена Дагсом без ненависти, но с чувством сожаления и… скрытого восхищения.

Через несколько долгих минут мистер Дагс снова втиснулся в свое кресло и, опустив голову, продолжил свой рассказ.

– Умирающий Жюль Пренье передал эту шкатулку священнику Роберту Сайленсу и попросил его хранить ее, так как сам он считал, что война погубила Европу, теперь цивилизация будет расцветать за океаном, и люди, которым он должен был передать шкатулку, несомненно, найдут его. Роберт Сайленс-старший умер двадцать лет назад. И только перед смертью он рассказал своему сыну, моему старому приятелю, тоже священнику, что шкатулка после войны оказалась в руках лейтенанта Алберта Гранта, сопровождавшего его на причастие к умирающему. Следы Алберта Гранта затерялись. И он просил сына найти эту сокровищницу и хранить ее в ожидании… непонятно чего. Когда Роберт Сайленс-младший рассказал мне о завещании отца, – продолжил Дагс после паузы, – я сразу понял, что в этой шкатулке хранится что-то чрезвычайно важное. И, как деловой человек, решил извлечь из этого выгоду.

При этих словах Рон Дагс горько усмехнулся, поднялся со своего места, открыл один из ящиков письменного стола и достал сигареты.

– Вот, месяц назад бросил курить, – буркнул он, – а теперь хочется затянуться. Хотя нельзя – больное сердце, – доверился он молодому человеку, поднеся руку к левой стороне груди.

Эрик понимающе кивнул.

Мистер Дагс достал сигарету, долго разминал ее и, не зажигая, сунул в рот. За это время он обдумывал свой дальнейший рассказ.

– Как раз в это время, – Дагс вытащил незакуренную сигарету изо рта и снова принялся теребить ее, – по делам фирмы я поехал в Нормандию, в Гавр. Оттуда недалеко до Довиля, из которого я хотел добраться до хутора близ Дьеппа. Подумал, а вдруг я что-нибудь узнаю о потомках Жюля Пренье, хранителя шкатулки. Однако среди местных жителей не было никого, кто знал бы об этом человеке. И я снова вернулся в Довиль.

И вот, как-то раз я сидел в открытом кафе на набережной… и увидел ее. Это был удар молнии… и божье наказание за прошлые и будущие грехи мои. Она вошла и сразу направилась в мою сторону, хотя свободные места были и за другими столиками. Подойдя, она улыбнулась, и я пропал… Вскочив, я выдвинул стул, и она села. Я даже не подозревал, что на свете бывает такая красота. Мне едва исполнилось тридцать, я не был женат, пользовался успехом у женщин… Можно даже сказать, был избалован ими, но перед ней я превратился в теленка.

– Вы не посоветуете мне, – начала она, и от ее голоса, звучавшего как нежная скрипка или флейта…

– Как арфа, – улыбнувшись, уточнил Эрик.

– Вот именно, как арфа, – обрадовался мистер Дагс и тоже улыбнулся, бросив понимающий взгляд на молодого человека.

– Продолжайте, пожалуйста, – попросил юноша, чувствуя возрастающую симпатию к этому человеку.

Рон Дагс как будто даже повеселел и заговорил быстрее.

– Она попросила совета, в какой гостинице ей остановиться на несколько дней. Я посоветовал ей «Амбассадор» – отель, в котором остановился сам. Потом мы разговорились, и я не заметил, как пролетело несколько часов. О чем мы говорили, я не помню, знаю только, что был очарован ею, слушал только ее волшебный голос, а она говорила очень интересно, рассказывала о многом…

– … Но вы не запомнили абсолютно ничего из рассказанного, – убежденно произнес Эрик.

Мистер Дагс удивленно посмотрел на него и неожиданно рассмеялся.

– И вы тоже попали в ее сети? – сквозь смех спросил он.

Эрик кивнул.

– Вот, значит, мы с вами товарищи по несчастью, – подмигнул ему совсем развеселившийся мистер Дагс.

– Но ведь это странно, – произнес Эрик, – прошло более двадцати лет, но она так же хороша и прекрасна. Что это значит?

• Предыдущая
• 11/47
• Следующая