Возвращение на Обитаемый остров

Оглавление

– Я надеюсь, у вас не было причин быть недовольным условиями содержания, господин барон?

Максим хотел было, как положено, ответить громко и односложно, но, поняв, что вопрос был задан неспроста, вовремя сдержался. Улыбнувшись одними уголками рта, он чуть заметно кивнул, мол, все в порядке, претензий нет.

Осмотрев заключенных, и дав необходимые указания, начальник удалился в свой коттедж. После этого прошел час, другой, третий, но никаких других команд не поступало. Заключенные все так же стояли в строю по стойке «вольно», негромко переговариваясь между собой. Максим старался не вмешиваться в общую дискуссию, а старательно, уже в который раз, пытался выстроить линию своего поведения на случай предстоящей встречи с Дженсом. В том, что она состоится уже скоро, он даже не сомневался, а всплеск эмоций по отношению к нему со стороны начальника, расценил как добрый знак. Все будет в порядке.

Прошел еще час томительного ожидания. Заключенным разрешили стоять еще вольнее и даже, неслыханное дело, дозволили курить, раздав по три пачки дешевеньких сигарет на бригаду. Максим усмехнулся про себя. Страхуется начальник, чувствует, что придется вскоре вести своих подопечных в атаку в условиях, когда у многих зеков, недовольных им, в руках будет боевое оружие. А, может быть, не знает, а лишь чувствует это, что не меняет сути дела.

Над строем повисло облачко сизого дымка. Заключенные, большинство из которых имело уголовное прошлое, с удовольствием смаковали дармовое курево, и продолжали обсуждать перспективы своего бытия в ближайшем будущем.

Наступило время обеда. Но, против обыкновения, питание организовали не в столовой, а здесь же, в строю. Огромные кастрюли, расположенные на тележках, повара катили вдоль шеренги, выдавая каждому миску с непривычно густым и ароматным супом, в котором плавали мясные волокна. На второе подали макароны с маслом(!), а на третье… компот из свежих фруктов!

После такого обеда, проведенного, правда, в условиях близких к походным, даже самые недалекие и недогадливые поняли, что на их скромные персоны сделаны ставки, и размер их весьма значителен. Кое-кто, возгордясь сверх меры, начал позволять себе лишнее, как-то громкие разговоры, плевки и жесты оскорбительного свойства в сторону охранников. Хулиганам было в мягкой форме вначале указано, а когда это не возымело необходимого действия, то конвоиры, без лишних разговоров выдернула из строя парочку самых злостных нарушителей и без долгой канители шлепнула их на виду у всех. Чтобы остальные помнили свое место, а не то… По законам военного времени, как говорится.

Сидельцы на какое-то время оцепенели от ужаса, а, оценив в полной мере суровую силу воспитательной меры, без всякой команды заняли привычные места в строю, подтянулись и притихли. Наступила почти полная, можно даже сказать, мертвая, тишина. Так прошло еще около часа.

Внезапно кто-то вскрикнул и показал рукой в небо. Все взгляды мгновенно устремились в этом направлении, и каждый увидел еле заметные, но с каждой секундой становящиеся все больше и больше, точки. Вскоре всем стало ясно, что это вертолеты. Три огромные металлические стрекозы, летящие в сторону лагеря развернутым строем. Вот они сделали вираж и начали заходить на посадку.

Внезапно, прямо из густых, низко повисших облаков, на них вывалился небольшой истребитель без каких – либо опознавательных знаков. Раздалась короткая очередь, и все стоящие на аллее увидели, как пулеметная трасса протянулась от самолета и уперлась в один из вертолетов. Через секунду прогремел мощнейший взрыв, и объятая пламенем машина, разбрасывая по сторонам огненные капли, камнем рухнула на землю невдалеке от лагеря.

У Максима в этот момент сжалось сердце. Неужели его надеждам не суждено сбыться, ведь гибель Дженса, а в том, что в одном из вертолетов летел именно он, сомневаться не приходилось, означала крах его плана.

В лагере началась паника. Стройная шеренга заключенных рассыпалась. Каждый искал себе место для укрытия. Охранники, поначалу растерявшиеся не меньше, постарались создать отпор неведомо откуда взявшемуся противнику, но делали это на редкость неорганизованно, стреляя в белый свет, как в копеечку, и рискуя попасть по вертолетам даже раньше, чем это сделает пилот истребителя.

А тот, тем временем, развернул крылатую машину, дав длинную очередь в сторону стрелявших. Пули частой строчкой взбили фонтанчики пыли в опасной близости от охранников и те, не желая далее искушать судьбу, кинулись врассыпную. Теперь уже никто не мешал самолету спокойно расстреливать беззащитные вертолеты, которые бестолково мотались из стороны в сторону, так и не рискнув пойти на посадку.

Максим вышел из столбняка, и мгновенно оценил обстановку. Если каким-то образом сейчас не помешать самолету, то через несколько минут он отправит оставшиеся вертолеты в гости к первому, густые клубы черного дыма от которого высоко вздымались над лагерной оградой.

А почему бы, собственно, и не помешать ему? Всего в каких-нибудь пятидесяти метрах от Максима стояла караульная вышка, покинутая часовым. Там ясно виднелся великолепный, готовый к бою, крупнокалиберный спаренный пулемет, предназначенный в обычной обстановке для удержания заключенных в повиновении. Но так это же в обычной, а сейчас вполне годящийся для поражения воздушной низколетящей цели.

Максим левой рукой поймал пробегавшего мимо Хорька, который, поддавшись общей панике, вознамерился было под общий шумок «слинять».

– За мной! – гаркнул он, глядя в переполненные первобытным ужасом глаза своего сокамерника.