Пламя страстей

Оглавление

«Ты самая мужественная женщина из всех, кого я знаю. Твой муж будет тобой гордиться».

Нет, не будет. Он не может гордиться женой, которая отослала его на смертельный риск без единого слова любви и ободрения. Без единого поцелуя или прикосновения. Он не может больше думать, что она его любит. Во всяком случае, речь больше не идет о том самоотречении и самопожертвовании, которое предполагает истинная любовь и на которых только и держится настоящий брак – в точном соответствии с произносимыми пред алтарем клятвами принимать друг друга со всеми достоинствами и недостатками. Что, если он и впрямь подумает, будто она больше его не любит? Что, если с ним что-нибудь случится и он никогда больше не узнает…

– Поверни назад, – вдруг сказала она. Лоис резко прервала свою скрипучую лекцию о том, каких глупостей наделала Ли, и, обернувшись, в изумлении уставилась на дочь.

– Что?

Не обращая внимания на недоуменный взгляд матери. Ли обратилась к отцу:

– Папа, пожалуйста, поверни назад. Я возвращаюсь.

– И не думай, Харви, она не соображает, что делает. Дорогая… – с сочувствием начала было Лоис, – Или развернись, или выпусти меня из машины. Если надо, я пойду с Сарой назад пешком. Я решила быть с родителями Чада, пока он не вернется.

– Харви, ты не станешь этого делать, – сказала Лоис. Когда она поняла, что машина уже развернулась, то переключилась на Ли:

– Ли, это к лучшему, что так получилось. Если ты останешься с ним, то будешь мучиться всю жизнь.

– Я буду больше мучиться без него. Верно, Сара? – спросила Ли у малышки, а та смотрела на нее с выражением, которое можно было принять за одобряющую улыбку. – Ведь без него мы с тобой пропадем, да?

– Тогда я умываю руки, – сказала Лоис. – Не жди, чтобы я…

– Никто от тебя ничего и не ждет, Лоис. А теперь помолчи.

Лоис вытаращила на мужа глаза, беззвучно шевеля губами. Она одарила дочь еще одним ядовитым взглядом, но Ли спокойно выдержала его, пока мать не отвела глаза в сторону. Тогда Лоис выпрямилась и сидела нарочито прямо до самого конца, глядя перед собой и не проронив больше ни слова в праведном гневе.

– Спасибо, папа, – сказала Ли, выбираясь с заднего сиденья, когда машина остановилась.

Харви Джексон вытащил ее вещи из багажника и поставил на крыльцо.

– Как бы то ни было. Ли, Чад твой муж. Ты поступаешь правильно.

– Да, я знаю, – сказала она, целуя отца в щеку. Нагнувшись, она сказала в окно:

– До свидания, мама.

Ответа не последовало, но она и не ждала. Мать скоро отойдет. У Лоис приступы обиды никогда не бывают долгими.

Ли попрощалась с родителями и повернулась к дому. Диллоны ждали ее в дверях. Амелия, широко улыбаясь, подошла и взяла у Ли Сару. Стюарт извинился, что не может помочь ей с вещами. Когда он оперся на костыль, Ли заметила, что он без протеза. Ли поспешила в дом.

Несмотря на сопротивление Амелии, Ли помогла ей закончить уборку.

– Я всех их – официанта, цветочника – всех попросила завтра прийти и все доделать, – сказала Амелия. – Из-за отъезда Чада они отнеслись с пониманием.

Они мыли бокалы в кухне. Стюарт смотрел футбольный репортаж, держа Сару на коленях.

– Амелия, я предала Чада, – сказала тихо Ли. – Когда ему больше всего нужна была моя поддержка, я бросила его. Он, должно быть, совершенно разочаровался во мне.

– Он понимает и любит тебя. Ли, и несмотря на то, как ты себя вела перед его отъездом, он знает, что ты его любишь.

Всем сердцем желая в это поверить. Ли повернулась к свекрови:

– Вы так думаете?

Амелия похлопала ее по руке.

– Я знаю! Я не хочу быть назойливой свекровью и совать нос не в свои дела, но если тебе надо выговориться, я сумею тебя выслушать;

Мужество, которое обнаружила в себе Ли, было подвергнуто испытанию, когда по кабельному телевидению стали показывать репортажи о пожаре в Венесуэле. Это был бушующий ад, сопровождающийся такой утечкой горючего, что сообщения о пожаре шли первой строкой в выпусках новостей.

К счастью, на несколько дней Ли отвлеклась работой в торговом центре, где она снимала рождественские украшения и наблюдала за их упаковкой. Работница, которую она наняла себе на замену на время своего медового месяца, на следующий день после Нового года ,была вынуждена уехать из города. Пуансеттии завяли, и на их место были доставлены другие цветы, которые следовало рассадить.

Жители загородных особняков сами снимали и убирали на хранение украшения. Для такой уборки в доме Чада Ли наняла двух студентов. Она показала им кладовую в гараже, куда надлежало сложить все рождественские украшения. В ожидании, пока они это сделают. Ли стояла в гараже возле грузовичка и гладила рукой облезшую краску. На нее нахлынули воспоминания.

Тяжелее всего было по вечерам. Амелия радовалась, что ей приходится целыми днями сидеть с Сарой, хотя Ли и предлагала ей отвозить девочку в город к няньке. Но это предложение было с негодованием отвергнуто. Стюарт, казалось, не испытывал никаких неудобств от того, что у него в доме поселились еще две женщины, и продолжал, как всегда, заниматься своими делами на ферме.

Однако кормление его стада стало проблемой, после того как однажды вечером со стороны Нью-Мексико задул сильный ветер, принесший двенадцатидюймовый снегопад. Жизнь Западного Техаса, не приученного к такому глубокому снегу, была парализована. Шоссе оказались закрыты. Школы и офисы получили внеочередные каникулы, и все здравомыслящие люди сидели по домам.

На второй день их заточения Ли с Амелией находились на кухне, где занимались приготовлением молочных тянучек. Стюарт уже вернулся после раздачи корма скоту, совершенно замерзший. Переодевшись, он уселся в гостиной у телевизора, с нетерпением ожидая угощения.