Тайга – закон, медведь – хозяин (СИ)

Оглавление

«Я — полная дура. Настоящая тупая блондинка… Опозорилась сама и всех выдернула. Только бы никто не рассказал об этом дома, а то меня точно в психушку сдадут. Идиотка!» — девушка не представляла, как она теперь будет смотреть в лицо Стеклову и его друзьям. Единственным желанием было исчезнуть отсюда, чтобы больше никому ничего не объяснять и не выслушивать упреки. Она осторожно открыла дверь и выбралась наружу, только через десяток шагов беспомощно замерла: идти босиком было холодно, и камушки кололи ступни…

Но её исчезновение из машины заметили: следом бросились Игорь и его жена, прибежал Виктор, сгреб беглянку в охапку и понес в машину. Через пару минут Соня вела машину в сторону гостиницы, а на заднем сиденье Стеклов крепко прижимал к себе Лену, словно боялся, что она выпрыгнет из автомобиля прямо на ходу. Девушка сидела спиной к мужчине, поджав ноги, и изо всех сил старалась не заплакать. В зеркало Рассказова видела лицо Лены и понимала, что истерика у их пассажирки может начаться в любой момент. Нужно срочно отвлечь девушку…

— Лена, у тебя, кроме сапог, есть какая-то обувь? Или в магазин зайдем?

Оба мужчины даже растерялись: тут вопросы более жизненные нужно решать, а Соня про всякие глупости спрашивает. Девушка тоже не сразу поняла, причем здесь магазин, но потом шмыгнула носом и ответила:

— Кроссовки были.

— Здорово! Ты пока их найди и обуй, а я схожу и куплю тебе сланцы. Какой размер носишь? — непринужденно общалась с Леной женщина, останавливая машину.

— Тридцать девятый! — хором ответили мужчины и посмотрели друг на друга.

— Молодцы! Ищите кроссовки, я быстро.

Рассказов открыл багажник, рылся в вещах Лены и что-то сердито бормотал, потом заглянул в салон машины и сообщил, что обуться пока не получится — в большом пакете все мокрое. И кроссовки в том числе.

Но Софья вернулась быстро, и в гостиницу Лена уже шла сама. Стеклов вел девушку за руку и нес рюкзак, Рассказовы остались около стойки объяснять, откуда у них гостья. Они избавили друзей от разборок с администратором.

Виктор выплеснул свою ярость на Зеленова, которого обозвал по телефону весьма нецензурно, и потребовал, чтобы Полина уволилась добровольно, пока он её не убил. Но окончательно не мог успокоиться, швырнул Ленкин рюкзак в угол, а саму девушку, как ребенка, поднял и усадил на диван. Присел перед ней и не удержался от вопроса:

— Почему ты мне не позвонила?

— Я не знаю твой номер… — прошептала Лена.

— Спросить у отца не могла?! — укорил ёе Стеклов.

— А что бы я отцу объясняла? Зачем мне твой номер понадобился? — уже громче ответила девушка.

— Разве со мной говорить запрещено? — настаивал мужчина. — Почему я про ребенка узнаю последним? Зачем ты уехала тогда?

И тут Лену прорвало… Все, о чем она много раз хотела бы ему сказать, о чем молчала дома, о чем плакала по ночам, хлынуло наружу. Она вскочила с дивана и шагнула навстречу Виктору, который едва успел подняться и отступить.

— Я уехала? Да ты сам отправил меня и даже ничего нормально не сказал! Захотел — привез, захотел — увез! Ты же звонил к нам домой, чего меня не позвал ни разу? — почти кричала Лена. — А теперь я уже сама могу решать за себя! И нечего меня воспитывать!

— Лена, успокойся! Ну почему ты все сама? С ребенком сама решила, в тайгу тоже сама поехала! Ты хоть понимаешь, что могла погибнуть? Как ты хотела справиться там одна?

— И справлюсь! Можешь жить спокойно, я ничего просить у тебя не буду! — Девушка озиралась в поисках своих вещей. — Мне в больницу нужно!

— Зачем в больницу? Тебе плохо? — перепугался Стеклов и попытался остановить Лену, обняв её.

— Плохо! Пусти! — но сил вырываться не было, слезы потекли ручьями. — Ты… ты наврал все Соне… Она сказала, что тебе трудно было без меня, а ты наврал!

Она уже рыдала в голос, и все тело сотрясала дрожь. Только тут до Стеклова дошло, что своими вопросами он сделал хуже. И самой Лене, да и ребенку тоже… Теперь он пытался успокоить девушку: гладил её по спине и плечам, ладонью вытирал мокрые щеки.

— Лена! Все будет хорошо. Не плачь только! Ты все правильно сделала, нужно было домой лететь, там тебя ждали… Это я, тупой, не додумался позвонить, все ждал. Мы все решим, придумаем и объясним… — убеждал и себя, и Лену Стеклов.

— Ты ругаешься, а я… же… звонила! Но мне сказали, что ты занят и со всякими гражданками не разговариваешь… — всхлипывала Лена. — И потом про тайгу тоже…

— Да не ругаюсь я, просто разобраться хотел. Не думай об этом! Больше никто так не будет отвечать. Ты успокоишься, мы завтра заберем твои документы и поедем в Нижневартовск… Позвонишь своим, поговоришь с ними, расскажешь про ребенка и про себя…

— Нет! — замотала головой, зажмурив глаза. — Я не смогу сказать! Пусть они подольше не знают. Не говори им!

Виктор замер от неожиданности: «Как не знают? Они же Игорю звонили?!»

— Хорошо, не скажу, — послушно согласился с её просьбой и предложил: — Лен, давай воды выпьешь?

Однако уговорами и водичкой истерику прекратить уже было невозможно. В глазах Кроминой появился страх, который бывает у людей в момент безнадежного состояния. Она не владела собой и понимала это, но справиться не могла. Цеплялась за Виктора в попытке найти опору, а Стеклов и сам уже не знал, что делать. В какой-то момент мужчина готов был бежать за помощью к Рассказовым, только боялся оставить Лену одну, взял её ладони в свои и ощутил какие у неё пальцы холодные…