|
Оценить:
|
Сказка о Снежной Королеве
2
— В пять лет? — Ну да. Для рекламы. Она сама захотела. Я не знаю, откуда в ней это — от отца, что ли. Какие-то разговоры про деньги, представляешь? Про машины. Говорит, что, как только заработает, купит мне «Мерседес». Она почти все марки машин знает. Опять же бывший научил.
За окнами стемнело; блики от лампы отражались в сине-зеркальных стеклах; Анжелика, сыто щурясь, придвинула к себе десерт.
— А ты давно развелась? — спросил Рома.
— Ну, у меня как бы штамп в паспорте стоит, — объяснила Анжелика. — О замужестве. Мы всего-то два месяца как не живем вместе.
— Ты сейчас вдвоем с дочкой живешь?
Закидывает удочки, решила Анжелика. Можно ли будет когда-то в будущем трахнуть меня на моей территории. Чтобы денег за баню не платить. Обломись, дорогой.
— С дочкой и с мамой, — выразительно сказала она.
— А я очень давно развелся, — сообщил Рома. — Сашке еще года не было. Не потому развелся, что с женой все плохо было, а чтобы из армии уйти. Меня в Сибирь распределили после Можайки. Представляешь: лес, снега, командный пункт в глухом лесу. Я и еще девять человек у меня в подчинении. Мне казалось, я с ума сойду. Если бы захотел просто так уволиться, это было бы практически невозможно. А так нужно было всего два документа. Свидетельство о расторжении брака и нотариально заверенная справка, что моя жена отказывается от ребенка. Проблемы, конечно, были, начальство просто в шоке пребывало. Ну что они могли сделать? Подобная ситуация уставом не предусмотрена, но любой суд доказал бы мою правоту. Шеф мой кричал, что ни за что меня не отпустит. А в итоге я оказался в Питере. Как отец-одиночка с ребенком до года. Кормящий отец, даже забавно.
— Твоя жена, наверно, очень тебя любит, если пошла на такое, — заметила Анжелика.
— Не знаю, — покачал головой Рома. — Как-то все сейчас не так. Но тогда — да, я ей был очень благодарен. Она ведь фактически отказалась от своего ребенка. Ради меня. Мне и сейчас достаточно просто собрать вещи и уйти вместе с Сашкой. Ничего меня не связывает.
Анжелика внимательно слушала, согласно кивала, проникаясь чужими проблемами — психологическое образование сказывалось.
— Я так думаю, что это даже лучше. Наши отношения с бывшим, мне кажется, начали разваливаться в тот момент, когда мы зарегистрировали свой брак. Главное ведь не штамп в паспорте, правда?
— Конечно, — взгляд фаната в направлении поп-звезды. — Может быть, прокатимся?
Они вышли в темно-фиолетовую тьму, густую, сладкую, под августовское небо, усыпанное крупными звездами. Анжелика поежилась, торопливо забираясь во вспыхнувшее желтым светом нутро «Опелька» — ее зеленый летний костюмчик, короткорукавый, с бриджами, не закрывающими загорелые коленки, был слишком легок для этого вечера. Автомобиль, круто стартанув с места, рванулся вдоль Московского проспекта; желтые огни окон, мятущиеся тени прохожих конвейером потекли мимо. Это было почти блаженством — ощущение скорости, предельной, пожалуй, для милой маленькой машинки, хлещущий в лицо поток ветра из приоткрытого окна, монотонный изобразительный ряд домов слева и справа. Приятное чувство расслабленности, подкрепляемое сытой тяжестью в желудке.
«А он, пожалуй, ничего, — снисходительно подумала Анжелика, изучив своего спутника в профиль, — не в моем вкусе, правда».
* * *
Катин разум болтался где-то между сном и явью, когда она услышала скрип ключа в замочной скважине. Катя моментально проснулась, села в постели — и задрожала от предвкушения какой-то неприятности.
— Это ты? — спросила негромко в приоткрытую дверь спальни.
— Нет, не я, — ответил Ромка невыносимо веселым голосом. — Попить чего-нибудь есть?
Катя слышала, как он скинул обувь и протопал на кухню.
— А почему ты кефир не купила?
— Забыла.
Ромка вернулся в коридор — снимал куртку.
— Ты все забываешь, что меня касается. Тебе вообще на меня наплевать!
Кате хотелось поскорее закончить этот разговор — тогда она смогла бы, наконец, спросить, где он был.
— Почему ты сразу обобщаешь? — спросила она как можно мягче. — Я просто забыла.
— Чем ты целый день занимаешься, что забываешь? — он уже вновь открывал холодильник на кухне. — У тебя дел так много?
— Мы с Шурой сегодня… — начала Катя. — А что за вонь в холодильнике?
— Не знаю.
— А я знаю, — он повысил голос. — Протухло что-то.
— Ничего там не могло протухнуть, — защищалась Катя.
— А чем тогда воняет?
Она очень хорошо знала эту его методику — нападать, не дав ей произнести ни слова. Нападение — лучшая защита.
— Слушай, не шуми так, — сказала Катя. — Шура проснется.
— Ага! — в голосе мужа появились ликующие нотки. — А это что? Это что я спрашиваю? — он возник на пороге спальни с розовым картонным пакетом в руках.
— Сметана.
— Вижу, что сметана! — Ромкин голос сорвался почти на крик. — Вот она и воняет!
— Я из нее завтра блины испеку, — поговорить о позднем возвращении мужа уже не представлялось возможным.
— Блины? — Ромка брезгливо принюхался. — Да она уже абсолютно тухлая! Ты хочешь меня отравить или ребенка?
Слезы, душившие Катю, внезапно перелились через край и закапали на щеки; она выскочила из постели и, накинув халат, рванулась в сторону ванной.
— Ответь мне! — перехватил ее Ромка. — Куда ты удираешь?
— Не кричи, пожалуйста, — тихо сказала Катя, высвобождаясь из его рук. — Ну, забыла я про нее. Собиралась сделать блины и забыла.
— А что ты еще забыла? Ты вообще занимаешься домом?
