Семь звезд во мраке Ирнеин

Оглавление

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Мальчишка лежал на топчане, закинув голову и приоткрыв спекшиеся губки. Толстая, как полено, замотанная тряпками ножка лежала поверх укрывавшей ребенка дерюжки. Не прикасаясь руками, гостья повела чутким носом над тряпьем и облегченно вздохнула.

– Давайте сюда свет и мой узелок, – совсем другим голосом, уверенным и звонким приказала стоявшей сзади женщине. – Да пусть хозяин дитя подержит, поможешь мне.

Та словно воспряла, ринулась к мужу, сунула ему в руки захныкавший сверток, захватила одной рукой со стола лампадку, другой узелок. Подняв лампадку, с надеждой и болью глядела, как гостья, размотав тряпье, смело прикасается чуткими пальцами к пожелтевшей, вздувшейся коже. За что болотную лихорадку и называли лисянкой.

– Поставь свет на приступку, да разверни мой узелок. Так. Дай вон тот кошель. Остальное можешь убрать. Держи его за ногу, да не бойся, тут лисянка и мимо не пробегала. От лисянки запах, как от клопа малинного давленого. А здесь ничем не пахнет.

Приговаривая так, раскрыла кошель, достала завёрнутый в чистый лоскут нож и флакон с чем-то темным. Мазнула ветошкой по ноге пациента, там, где желтизна светлела и, подставив лоханку, полоснула над ней по распухшей коже неожиданно острым ножом. Ребенок чуть застонал, мать схватилась за горло.

– Терпи! – прикрикнула гостья. – С твоим мужиком мы тут не развернемся!

Счистив гной, поковырялась в ране и победно подняла в пальцах толстую колючку.

– Вот. Это и занесло грязь в тело! Теперь дай тряпицу, почище, нужно фитилек сделать. Он за ночь все отсосет.

Она уверенно совала под кожу вымоченный в черном, душистом снадобье фитилек, заматывала ранку чистой тряпицей.

– Все. Я утром прибегу, прочищу и зашью. И отвар сварю, наперед. Только того лекаря больше не зовите, очень не любят знахари, когда их в ошибки носом тычут.

– Никуда ты не пойдешь, – твердо сказал мужской голос. – Тут переночуешь. Зель, дай ей чашку!

– А на сеновале у вас места нет? – украдкой оглядев убогое жилье, поинтересовалась Дисси, съев похлебку. – А то, если он ночью рядом с чужим человеком проснется, нехорошо будет. Испуг потом гонять опять же.

– Есть, как не быть! – обрадовалась Зель. – Идем, посвечу!

– Шляются по ночам, покоя нет! – скользнув в темную щель, прошипела неслышно Бини и замерла, прислушиваясь.

– Вот тебе дерюжка, прикрыться, вон там, у колодца, ведро, если пить захочешь. Утром… пораньше будить? – уважительно, словно с купчихой, переговаривалась хозяйка.

– Буди пораньше. Надо все успеть. Как запоют третьи, так и приходи. А проснусь раньше, сама в оконце стукну, – бесцветным голосом соглашалась гостья.

Хозяйка забрала лампадку и ушла, а постоялица завозилась в сене, устраиваясь поудобнее.

Раз с ней так обращаются, значит, хорошо заплатила. А раз заплатила, значит, деньги не последние. За ночевку на сеновале последнее не отдают. Мысли Бини были просты и логичны и это обычно не подводило. Девушка подождала, пока дыханье постоялицы не станет ровным и неслышным и ужом скользнула к ней. Вот и узелок, рядом положила, разиня! Длинным прутиком с острым крючком на конце, который всегда носила за голенищем, Бини зацепила узелок и потянула к себе. Что за напасть? Привязан он у неё, что ли? Приходилось ей встречать таких мудрецов. И как же весело было потом посмотреть со стороны, как они непонимающе оглядывают все вокруг себя, не поверив сразу, что намертво привязанный к руке или ноге сундук исчез навсегда.

Подвинувшись ближе, Бини протянула тонкие, чуткие пальцы и, не дыша, начала ослаблять тугой узел.

– Ну и зачем тебе моя запасная рубаха? – насмешливо спросила постоялица, намертво зажимая крепкой крестьянской хваткой худые запястья девчонки.

– Тетенька, пусти! – пискляво заныла Бини. – Я ниче не сделала, я только слезть хотела! Мне по нужде надо! Ой, пусти, тетенька, не стерплю!

– Я сейчас тебя к надзору отведу, ему про нужду и расскажешь, раз не хочешь по-хорошему, – зловеще фыркнула Дисси. – Я тебя сразу учуяла, как на сеновал пришла. И крючок твой видела. Где ты его прячешь, в сапоге, небось? Кого обмануть хочешь, знахарку!

– И откуда только ты на мою голову свалилась?! – нормальным голосом поинтересовалась Бини, со вздохом садясь рядом со знахаркой.

– Это ты свалилась, меня хозяева приютили. А к узелку моему руки зря протягивала, нет там денег. А остальное тебе не нужно, если с ножом поймают, сразу виселица. А в травах ты, как я думаю, пенек пеньком.

– Тогда отпускай меня и разбежались, – с надеждой предложила воровка.

– Куда ты сейчас побежишь? Ведь я правильно поняла, ты к обозу пришла?

– Правильно, – неприветливо буркнула Бини. – И что с того?

– Я тоже.

– Ха, новость.

– Хочешь, будем держаться рядом? Пока доедем, – неожиданно предложила Дисси.

– Зачем тебе это?

– Ну, в большой куче народа всегда лучше иметь приятеля. А поскольку тебе вряд ли еще кто-нибудь это предложит, думаю, ты будешь вести себя честно.

Бини и сама так думала, но уж очень в открытую выложила свои доводы тетка. Именно в таких условиях подвох и кроется.

– А почему я это предлагаю тебе, – как бы отвечая на невысказанный вопрос воровки, вздохнула женщина. – Так ведь ты про себя много говорить не будешь, и мне отвечать не придется.

А-аа! Значит и у нее не все чисто в тылу, тогда другое дело. Тогда это и для нее лучший вариант! К подругам навязываться в собеседники будут значительно реже, чем к одиночкам!

– Я согласна, – буркнула Бини.