|
Оценить:
|
Берег ночью
2
Старуха задумалась и уставилась перед собой остановившимся взглядом. В ее глазах плясали отблески пламени.
— Может, и моя вина в том была, — сказала она, наконец, — уж очень мне хотелось ее уесть, Киру. Фыркнула она, подхватилась и побежала… а мы остались ждать… рассвет уже наступил, а ее все не было. Потом выяснилось, что до летней стоянки она так и не дошла. Мы ее несколько дней искали — даже в лес заходили, ну, не очень глубоко, конечно… нет — и все. А потом, еще дня через два, она появилась…
Я услышал, как Ждана со свистом втянула воздух, да так и замерла.
— На выгоне, просто подошла к костру и стала на границе света и тени. Стояла, смотрела… страшные были у нее глаза… совсем пустые. Долго так смотрела… а мы на нее. Потом повернулась, и прочь побежала. Ну, кинулись за ней, поймали. Она отбивалась, потом, вроде, успокоилась. И все молча, все время — молча. Только улыбается как — то странно.
— А что с ней стряслось? — спросил Тим.
Он был самым рослым из нас. И вроде как, имел право спрашивать.
— А ты слушай… — она вдруг задумчиво улыбнулась, и лицо ее преобразилось. — Я как раз на свидание бежала. Ночью, понятно. И только выбежала на тропинку — смотрю — кто — то стоит. Темно, не разглядишь. Я думала, это Аким. Думала, он просто раньше меня подошел. Но потом смотрю, нет, кто — то чужой. И вот что странно — совсем темно было, а я почему — то могла ясно разглядеть его лицо. И поначалу даже не испугалась. «Ты кто?» — спрашиваю. — а мы, понятно, уже все между собой перезнакомились, всех знали. «Это неважно», — говорит он таким мягким голосом. «Что ты тут делаешь?» «Киру жду». И тут только я поняла, кто это.
— Кто? — в ужасе повторила Ждана.
— Оборотень, понятно, — буднично ответила бабка. — как есть, оборотень.
Она на миг замолкла. Я представил себе тропинку, озаренную звездным светом и темную колеблющуюся фигуру впереди и сердце у меня странно заныло.
— Я ему и говорю — сгинь, нечистая сила, — продолжала Катерина. — А он поглядел на меня и улыбнулся. «Не бойся», — говорит — «разве ты — Кира?»
— А как он выглядел? — медленно спросил Тим.
— А никак. В точности как человек. Никак. Ну, я и не рассматривала его. Повернулась и назад побежала. Какое уж тут свидание. А назавтра узнала, что Кира и впрямь ушла. Встала ночью, вышла из дому и ушла. Видно, позвал он ее. Пошла за своей душой.
— А где была ее душа? — спросила Ждана.
— Они и забрали. Вот она и пошла, чтобы душа соединилась с телом. Ведь если души нет, какой же ты человек? Просто видимость, подобие.
— Оборотни! — пискнула Ждана. Она съежилась и казалась сейчас еще меньше. — А кто они такие?
Старуха пожала плечами.
— Кто знает? Говорят, они живут за лесом. Или за горами. Иногда подходят к поселкам. Ветер зимой говорит их голосом. Они вынимают у людей душу. А потом выманивают их к себе. На них опасно смотреть. И слушать их опасно.
— А что они делают с теми, кто к ним уходит? — спросил Тим.
— Водят их, — коротко ответила старуха.
— Как это — водят?
— А как ты играешь в куклы?
— Я не играю в куклы, — обиделся Тим. — Что я вам, девчонка?
Но всем все равно было страшно.
Снаружи было уже совсем темно, на сторожевой вышке бил гонг, созывая людей на вечернюю молитву и на ужин, голоса и музыка за стеной надрывались все отчаяннее, пытаясь заглушить вой ветра, пламя в очаге мерцало, а углы просторной комнаты были погружены во мрак. У меня заслезились глаза, как бывает, когда долго смотришь на огонь, горло перехватило, я попытался сделать вдох — и не смог. Видимо, я захрипел, потому что старуха обернулась ко мне, и это было последнее, что я помнил.
Когда я очнулся, все они окружили меня, но близко не подошли — просто, я лежал на полу, а они стояли и смотрели на меня сверху вниз. На лицах у них читалось любопытство вперемежку с брезгливым ужасом.
Я понял, что на меня опять накатило. До сих пор это были вроде как мимолетные обмороки — просто начинала кружиться голова — и тут же все проходило. А тут вдруг такое… словно из — за сверлящего воя ветра мне вдруг стало трудно дышать. Да разве бывает такое из — за шума ветра, какой бы он ни был?
— Припадочный, — брезгливо сказал Тим. — Эй, да он припадочный.
Старуха, странно на меня поглядывая, приподняла мне голову и дала напиться воды. Мне, вроде, стало полегче. Осталось только какое — то ощущение скрытой неловкости, чего — то, от чего нельзя избавиться — можно только постараться забыть.
— Катерина, а что… — опять завел было Тим.
— Хватит болтать, — прикрикнула она на него. — Вы и так засиделись.
Идите, идите спать.
Тим попробовал что — то возразить, но поглядел на ее суровое, точно высеченное из камня лицо, освещенное красноватыми отблесками пламени, и заткнулся.
Я тоже пошел к двери, ведущей в детские спальни, но она сказала:
— Люк! Останься.
Я задержался на пороге, вопросительно глядя на нее. Как всегда после таких припадков я ощущал слабость и звенящую пустоту — я предпочел бы, чтобы Катерина сейчас оставила меня в покое.
Она продолжала неподвижно сидеть в своем глубоком кресле.
— Подойди, — велела она.
Я неохотно приблизился и встал перед креслом, напряженно вытянувшись.
Она внимательно меня рассматривала — точно увидела впервые.
Потом, помолчав, спросила:
— И давно это с тобой?
Я ответил:
— Нет… не знаю. Просто это в первый раз так сильно.
Она покачала головой.
— Твои родители вроде были здоровыми людьми. И бабка по матери — тоже.
