Создатель звезд

Оглавление

Ниже приведено более или менее последовательное изложение событий в этом успешно пробуждавшемся мире. Следует помнить, что отправной точкой был кризис, в котором в настоящее время пребывает наша Земля. Диалектика мировой истории поставила перед расой проблему, неразрешимую посредством традиционного стиля мышления. Ситуация в мире стала слишком сложной для анализа интеллектуалов и потребовала большего единения лидеров с ведомыми ими народами, на которое, однако, были способны лишь немногие умы. Сознание уже оказалось выведено из состояния примитивного транса и переместилось в состояние мучительного индивидуализма, трогательного, но, к сожалению, очень ограниченного самосознания. Индивидуализм в сочетании с традиционным племенным духом, грозил миру гибелью. Только после долгих мучительных экономических кризисов и жестоких войн, в угаре которых металось все более ясное видение лучшего мира, разумные существа смогли достичь второй стадии пробуждения. Причем на большинстве планет этого так и не произошло. «Человеческая натура», или ее эквивалент в других мирах, не смогла переделать саму себя, а окружающая среда не смогла изменить ее.

Но было несколько миров, в которых дух, оказавшийся в таком отчаянном положении, сумел совершить чудо. Или, если так будет угодно читателю, окружающая среда чудесным образом преобразовала дух. Разумные существа этих миров почти внезапно оказались на новом уровне ясности сознания и степени единства воли. Называя эту перемену «чудесной», я имею ввиду только то, что она не могла быть предсказана учеными даже на основании полного знания всех проявлений «человеческой натуры». Впрочем, последующие поколения воспринимали произошедшую перемену не как чудо, а как запоздалый переход от почти непостижимого оцепенения к обычному здравому рассудку.

Этот беспрецедентный рост здравомыслия принял сначала форму массового стремления к новому общественному порядку, который должен был быть справедливым и восторжествовать на всей планете. Разумеется, в подобном побуждении не было ничего особенно нового. Меньшинство разумных существ эту идею породило и с переменным успехом пыталось посвятить себя служению ей. Но теперь, под давлением обстоятельств и потенциала духа, побуждение к изменению общественного строя стало всеобщим. И пока этот жар сохранялся, пока не пробудившиеся еще полностью существа были способны на героические действия, – социальная система во всем мире была организована таким образом, чтобы через одно-два поколения каждый индивидуум обладал всем необходимым для жизни и возможностью полностью реализовать себя к своему удовольствию и на благо общества. Это дало возможность воспитать новые поколения в духе понимания мирового порядка не как тирании, а как выражения воли всего населения планеты и понимания того, что им досталось от рождения хорошее наследство, ради чего стоит жить, страдать и умирать. Читателям моей книги такая перемена действительно может показаться «чудесной», а подобное государство – «утопией».

Те из нас, кто был с менее удачливых планет, с восторгом и в то же время с горечью наблюдали, как один мир за другим оправлялся от неизлечимой на первый взгляд болезни, как разочарованные жизнью и отравленные ненавистью существа сменялись благородными и проницательными индивидуумами, не изуродованными бессознательной завистью и ненавистью. Очень скоро, несмотря на то, что не произошло никаких биологических изменений, новые социальные условия изменили население так, что оно вполне могло сойти за какой-то новый биологический вид. Новый индивидуум значительно опережал старый по физическим и интеллектуальным показателям, по осознанной независимости и ответственности перед обществом, по духовному здоровью и силе воли. И хотя периодически возникали опасения, что устранение причины серьезного смятения умов лишит разум стимула к творчеству и приведет к возникновению расы посредственностей, – очень скоро обнаружилось, что дух расы не только не приходит к «застою», но стремится к покорению новых областей знания. Процветающее после великих перемен общество, теперь состоявшее исключительно из «аристократов», оглядывалось на прошлое с недоверчивым любопытством и с очень большим трудом могло разобраться в запутанных, позорных и, по большей части, глупых мотивах, толкавших на активные действия даже самых достойных из его предков. Новое общество пришло к выводу, что все «предреволюционное» население планеты было поражено умственными заболеваниями – эпидемиями иллюзий и маний, причиной которых были умственная недостаточность и «голод» разума. Поскольку психологическое восприятие стало в новом обществе более высоким, возник интерес к психологии предков, подобный тому, какой у современных европейцев вызывают старинные карты, рисующие мир так, что границы государств искажены до неузнаваемости.

Мы были склонны представлять психологический кризис пробуждающихся миров как тяжелый возрастной переход от инфантилизма к зрелости. Эти миры как бы вырастали из детских штанишек, забрасывали игрушки и детские игры и открывали для себя интересную «взрослую» жизнь. Национальный престиж, личное господство, военная слава, промышленные достижения перестали быть навязчивыми идеями, и счастливые существа получали удовольствие от цивилизованного общения, развития культуры, от объединения совместных усилий в общем предприятии построения мира.

На протяжении периода истории, последовавшего непосредственно за этим преодолением духовного кризиса в пробуждающемся мире, внимание расы, естественно, было обращено на переустройство общества. Нужно было совершить еще немало героических усилий. Требовалась не только новая экономическая система, но и политическая и юридическая, а также совсем другая система образования. В некотором смысле этот период перестройки общества в соответствии с новым образом мышления сам по себе был временем серьезных конфликтов. Ибо даже те существа, которые искренне стремятся к достижению одной и той же цели, могут иметь диаметрально противоположные точки зрения относительно методов ее достижения. Но споры такого рода, хотя и были очень жаркими, нисколько не походили на конфликты минувших эпох, раздуваемых одержимостью индивидуализма и маниакальностью групповой ненависти.