Модный враг церкви

Оглавление

1/12
Следующая

В последнее время наша духовная литература перестала считаться с современным материализмом и обращает свое внимание на нового врага церкви, борьба с которым для нее, кажется, и неминуема, и неотразима. Мы говорим о спиритизме, который овладел уже целыми миллионами людей в Старом и Новом Свете и что ни день — делает все новые и новые успехи, как за границею, так и у нас в России.

Мы уже не раз указывали на этого модного врага церкви и в беглых заметках время от времени напоминали, что враг этот в одно и то же время и множится, и растет, и вызывает наших духовных деятелей на серьезную с ним переведку. Наши упоминания и заметки, однако, едва ли были так счастливы и удачны, чтобы остановить на себе внимание наших пастырей и ученых. Наши богословы и проповедники до сих пор не полагали особенных усилий оспаривать у этого нового учения его слишком быстрые и неблагоприятные для церкви успехи [Не отнимая достоинства у некоторых статей, напечатанных в наших духовных журналах о спиритизме и о спиритах, а также у двух брошюр, изданных по этому предмету, мы не можем не посетовать, что ни в одном из этих сочинений нет сколько-нибудь веских ударов, направленных прямо против существеннейшей и важнейшей стороны спиритизма, против его философской доктрины, — «против спиритизма как против явления философско-религиозно-нравственно-практического». Этого осязаемого недостатка не восполнили и интересные статьи г. М Лебедева «Спиритизм и спириты», напечатанные в журнале С. Петербургской духовной академии («Христианское чтение» за 1866 год). Несмотря на то, что в этих статьях спиритизм получил едва ли не самое полное определение и по началу этих статей в них можно было ожидать подробной критики всесторонних отношений «новой религии», но надежда эта несколько не оправдалась: критика почтенного автора опять и здесь наивысшую свою силу проявила в разгроме той «странно-суеверной стороны в спиритизме, — собственно спиритской формы, спиритского характера, которые (по упованиям г. Лебедева) со временем пройдут, а содержание спиритизма, большая сторона его доктрины, его отношения к религии и собственно к христианству и относящиеся до этого воззрения его и стремления могут остаться и жить не под именем спиритизма и без отношения к духам»].

В обществе люди, не равнодушные к делам церкви, наблюдая такую немножко как будто сибаритскую неторопливость тех, кому в данном случае и при нынешних обстоятельствах не следовало бы особенно медлить, полагают, что или духовные врачи наши находят себя неискусными во врачевстве этого модного недуга, или же, что они ждут, чтобы болезнь более выяснилась, и тогда сразу могучим словом своим вырвут ее совсем, со всеми корнями. Другая дума, внушаемая этим необъяснимым выжиданием, такова, что духовный диагносис, вероятно, дает совсем не те показания, какие получают светские люди, приглядывающиеся к довольно быстрому и почти повсеместному распространению у нас спиритизма.

Полученная нами на сих днях апрельская книжка «Трудов Киевской духовной академии» показывает, однако, что если не все три вышеприведенные предположения, то по крайней мере два последние из них не имеют места. Духовенство наше, конечно, знает, что спиритизм, распространяющийся в очень многих странах света, делает успехи и в России, и оно отнюдь не считает выжидательный метод в борьбе с спиритизмом за меру наипристойнейшую и наилучшую.

* * *

Вышеупомянутый духовный журнал, взгляд которого на спиритизм далеко не столь ясен и совершенен, как взгляд автора статей о спиритизме, напечатанных в журнале Петербургской академии, тоже, однако, говорит, что «из всех болезненных проявлений современной жизни ни одно не имеет такой силы и такого широкого развития в обществе, как спиритизм». В самом деле: в Америке спиритизм почти охватил весь общественный организм. Вычисляя произведенные им до сих пор беды, духовный журнал обвиняет спиритизм в том, что он уже «разрушил сотни церквей и изменил сотни тысяч людей. Бесчисленное множество лиц, за несколько лет перед сим признававших христианство в какой-либо форме и бывших членами религиозных обществ, оставило свою веру, хотя, с другой стороны, многие, прежде не веровавшие в загробную жизнь, теперь полагают, что спиритизм представляет неоспоримые доказательства этой веры».

Таким образом, получая от самих духовных писателей новое подтверждение повсеместной молвы о больших успехах спиритизма, мы узнаем также, что это новое, враждебное церкви учение забирает себе адептов отвсюда, с самых противуположных сторон, — от верующих и от неверовавших, из духовных стад церкви и от материалистов, «прежде не веровавших в загробную жизнь, а теперь полагающих, что спиритизм представляет неоспоримые доказательства этой веры».

Положение, в которое это новое учение ставит современных церковных проповедников, несколько необыкновенное: еще не опочившие от препирательств и браней с материалистами, отвергавшими душу и духовную жизнь, они теперь призываются ударить на нового врага, который исповедует и распространяет беззаветную веру в душу и в загробную жизнь, но строит эту веру свою на иных началах и основаниях, которых не может принять церковь, утвержденная вселенскими соборами. Этот неожиданный новый враг и его неожиданные вылазки и подходы заставляют проповедников производить наскоро некоторую переборку в их духовном арсенале и, по-видимому, несколько затрудняет их и заставляет хвататься в поспешности не за особенно сильные и пригодные орудия. Материалистов современные духовные писатели и проповедники называли неучами, неистовыми и суемудрцами, — спиритов они называют «сумасшедшими».