Революция и философия

Оглавление

Однако, в пределах социального опыта людей имелся также материал иного рода. Если классам угнетенным и всем, кто был на их стороне, ничего не удавалось в их попытках разумно переделать общество, если с их точки зрения весь ход общественной жизни оказывался насквозь неразумным, — то были и другие классы, которым, напротив, «все удавалось» в их стремлениях устроиться в обществе как можно удобнее, которым шли на пользу даже освободительные усилия угнетенных и утопистов, не приносившие желанных результатов самим борцам; были классы, для которых в «безумии» социальных отношений и социального развития была не только некоторая «последовательность», но даже высокая мудрость… Это были те классы, во власти которых находилась материальная сила общества. И в то же время среди угнетенных классов выдвигался один, который, объединяясь все теснее и выступая против эксплуататорских классов все решительнее, не раз уже вынуждал их к некоторым уступкам, — достигал частичных «разумных и справедливых» целей. То был класс, который возрастал и организовался благодаря самому процессу развития материальной силы общества в его борьбе с природой, класс, который был и реальным творцом этой силы, и ее жертвою, и носителем ее развития, — то был промышленный пролетариат. Его не подавляло до безнадежности «неразумие» и «несправедливость» социального устройства, хотя, быть может, больше всех других классов он испытывал на себе то и другое; он чувствовал в себе силу бороться за свой собственный «разум» и «справедливость», и эта сила росла; и идеалы классового «разума» и «справедливости» становились все яснее в его сознании по мере того, как его численность, его объединение, его товарищеская сплоченность, его понимание социальных отношений развивались в процессе его труда и его борьбы.

Так одновременно с коренным противоречием социального мировоззрения людей и их социального опыта намечались элементы для нового мировоззрения, устраняющего это противоречие. Разрешение задачи и было дано социальной философией Маркса. Противоречие исчезло, раз было установлено, что «самое сознание людей определяется их общественным бытием, не бытие сознанием». Стихийность, «неразумность», «несправедливость» социального процесса нашли свое место в познании; а вместе с тем впервые выступила возможность объективно и научно исследовать развитие «общественного сознания» — идеологии. Потребность в планомерной социально-творческой деятельности получила твердую опору в понимании реальной основы общественного развития и его исторически данной общей формы — в учении о развитии производства и о классовой борьбе. Все это дала социальная философия Маркса и всем этим она выполнила ту «гармонизацию» социального познания, которая была жизненно необходима для новых классов — носителей общественного прогресса.

Постоянно совершающееся развитие науки в каждом отдельном своем проявлении есть также «гармонизация человеческого опыта». Но «философским» можно называть такой только акт познавательной работы, который создает или преобразует общие формы познания. Это в полной мере относятся к учению Маркса, Оно преобразовало не только социальную науку, не только формы познания социальной жизни. Все познание лежит в сфере его реформирующего действия; все познавательные формы — и самые общие из них прежде всего — получают в зависимости от него новый смысл и новое значение, не только те, которые продолжают сохраняться в относительно неизменном виде.

Если признано, что познание определяется общественным бытием людей, то исчезает все абсолютное в познании. Все его формы из отвлеченных схем, какими они казались раньше, превращаются в реальные продукты социального творчества, в живую оболочку развивающего социального опыта, органически им порождаемую. Для каждой познавательной комбинации ставится вопрос об ее генезисе из общественного бытия, об ее социально-трудовой основе. Все сознание становится иным; в то же время все оно проникается новою объединяющей связью.

III

Я отнюдь не случайно взял именно учение Маркса как иллюстрацию жизненного смысла философии. Ни одна доктрина, ни одна система из тех, которые существовали до Маркса, не была, философией в таком строгом и полном значении этого слова, как исторический материализм. Ни одна не достигала такого единства точки зрения на познание и жизнь, ни одна не открывала такой беспредельно расширяющейся возможности активно гармонизировать познание и жизнь. В учении Маркса философия впервые нашла самое себя, свое место в природе и в обществе, и над ними, а не вне их.

Старая философия не знала своего собственного происхождения. Стремясь объединить содержание опыта в связное целое, она в этой работе не могла, конечно, избегнуть зависимости от своей социальной среды; ее объединяющие формы, смутно или ясно, но неизбежно отражали в себе строение и организацию основной области социального опыта, основные жизненные отношения трудового общества; но философия делала это бессознательно. Не понимая, откуда берутся объединяющие формы и каково их реальное значение, она не в силах была действительно овладеть ими, подпадала под власть своих собственных орудий — стихийно сложившихся понятий, становилась игрушкой тех неуловимых для нее социальных сил, которыми ее понятия создавались. Благодаря этому, старая философия всегда страдала существенной неполнотой, всегда заключала противоречие в самой своей основе и была насквозь проникнута своеобразным фетишизмом.