Комендант порта

Оглавление

Тильс, загрустив, всхлипнул. Бутлер полез в шкафчик и стукнул о стол бутылочкой ананасного ликера.

- Такой старый морской волк, как ты, должен выпить стаканчик, - сказал Бутлер. - Верно? Выпьем и забудем этих прохвостов. Твое здоровье! Мое здоровье! Алло! Гоп!

Опрокинув полчашки напитка в мясистый рот, Бутлер утер нижнюю губу большим пальцем и сосредоточенно воззрился на Тильса, который, медленно процедив свой стаканчик, сделал губами такое движение, как будто хотел сказать "ам". Прослезясь и высморкавшись, Тильс начал сосать потухшую сигаретку.

- Еще?

- Благодарю вас. Быть может, потом. Гром и молния! "Стелла" - хороший пароход, очень хороший, - говорил Тильс, и при каждом слове его голова слабо тряслась. - Ее спустили со стапеля в тысяча девятьсот первом году. Черлей больше не служит на "Ревуне", я видел его вчера в гостинице Марлея. "Отдохну, говорит. Вот что, - говорит Черлей, - у меня счеты неладные с компанией, не выплатили полностью премии". Был сегодня в "Черном быке", заходил справляться, как и что. Все благополучно. Румпер перенес пивную на другой угол, потому что тот дом продан под магазин. Ватсон никак не может добиться пенсии, такая беда! Пьет, разрази меня гром, пьет здорово, как верблюд или морской змей. Приятно смотреть. Возьмет он кружку, посмотрит на нее. "В Филиппинах, - говорит Ватсон, - да, говорит, бывали дела. В Ямайке, говорит, хорошо". "Рояль Стар" потонул. Говорят здесь, попал в циклон. Пушки и ядра! Вы знали Симона Лакрея? Пирата? Симон Лакрей был пират, и он как-то угощал меня после... одного дела. Так вот, он сказал: "Зазубрину" не потопили бы, говорит, если бы, говорит, им не помог сам дьявол". Тут он стал так ругаться, что все задумались. Красивый был мужчина Лакрей, прямо скажу! Гром и молния! Я тогда говорил ему: "Знаете что, Лакрей, берите меня. На абордаж! Гип, гип, ура! На жизнь и смерть!" Но он чем-то был занят, он не послушался. Тогда и "Зазубрина" была бы цела. Я это знаю. При мне даже дьявол...

- Конечно, Комендант, - сказал Ластон, появляясь в дверях кухни, - ты навел бы у них порядок.

- Естественно, - подтвердил Тильс. - Даже очень. Естественно.

Выпив еще стаканчик, Тильс воодушевился, видимо, не собираясь скоро уйти, и начал перечислять все встречи, путая свои собственные мысли с тем, что слышал и видел за такую долгую жизнь. Он не был пьян, а только болтлив и чувствовал себя здоровым молодым человеком, готовым плыть на край света. Однако уже он два раза назвал повара "сеньор Рибейра", принимая его за старшего механика парохода "Гренель", а Ластона - "герр Бауман", тоже путая с боцманом шхуны "Боливия", и тогда повар нашел, что пора выставить Коменданта. Для этого было только одно средство, но Комендант безусловно подчинялся ему. Подмигнув повару, Ластон сказал:

- Ну, Комендант, иди-ка помоги нашим ребятам швартоваться на "Пилигрима". Сейчас будем перешвартовываться.

Тильс съежился и исподлобья, медленно взглянул на Ластона, затем нервно поправил воротничок.

- "Пилигрима" я знаю, - залепетал Тильс жалким голосом. - Это очень хороший пароход. В тысяча девятьсот четырнадцатом году две пробоины на рифах около Голодного мыса... ход двенадцать узлов... Естественно.

- Ступай, Тильс, помоги нашим ребятам, - притворно серьезно сказал повар.

Комендант медленно натянул покрепче козырек фуражки и, с трудом отдираясь от табурета, встал. Толщина массивных канатов, ясно представленная, выгнала из его головы дребезжащий старческий хмель; он остыл и устал.

- Я лучше пойду домой, - сказал Тильс, стремительно улыбаясь Бутлеру и Ластону, которые, скрестив руки на груди, важно сидели перед ним, полузакрыв глаза. - Да, я должен, как я и обещал, не засиживаться позже восьми. Швартуйтесь, ребята, качайте свое корыто на "Пилигрима". Ха-ха! Счастливой игры! Я пошел...

- Вот история! - воскликнул Бутлер. - Уже и по шел. Ей-богу, Комендант, сейчас вернутся ребята и боцман, ты уж нам помоги!

- Нет, нет, нет! Я должен, должен идти, - торопился Тильс, - потому что, вы понимаете, я обещался прийти раньше.

- А отсюда вы куда? - сказал, входя, молодой матрос Шенк.

- Здравствуйте, молодой человек! Хорош ли был рейс? Здоровье вашей многоуважаемой...

- Матушки, чтобы вы не сбились, - отменно хорошо. Но не в этом дело. Зайдите, если хотите, в Морской клуб. Там за буфетом служит одна девица Пегги Скоттер.

- Пегги Скоттер? - шамкнул Тильс, несколько оживясь и даже не труся больше перед толстыми канатами "Рекорда". - Как же не знать? Я ее знаю. Отличная девица, клянусь выстрелом в сердце! Я вам говорю, что знаю ее.

- Тогда скажите ей, что ее дружок Вилли Брант помер от чумы в Эно месяц тому назад. Только что при шел "Петушиный гребень", с него был матрос в "Эврика", где сидят наши, и сообщил. Кому идти? Некому. Все боятся. Как это сказать? Она заревет. А вы, Тильс, сможете; вы человек твердый, да и старый, как песочные часы, вы это сумеете. Разве не правда?

- Правда, - решительно сказал Ластон, двинув ногой.

- Правда, - согласился, помолчав, Бутлер.

- Только, смотрите, сразу. Не мучайте ее. Не поджимайте хвост. - учил Шенк.

- Да, тянуть хуже, - поддакнул Бутлер. - Отрезал и в сторону.

Сжав губы, старичок опустил голову. Слышалось мерное, тяжелое, как на работе, дыхание моряков.

- Дело в том, - снова заговорил Шенк, - что от вас это будет все равно как шепот дерева, что ли, или будто это часы протикают: "Брант по-мер от чу-мы в Эно. Так-то легче. А если я войду, то будет, знаете, неприлично. Я для такого случая должен напиться.

- Да. Сразу! - хрипло крикнул Тильс и тронул ножкой. - Смело и мужественно. Сердце чертовой девки - сталь. Настоящее морское копыто! Обещаю вам, Шенк, и вам, Бутлер, и вам, Ластон. Я это сделаю немедленно.