Фокусник

Оглавление

Кабинет в самом деле озадачил меня, и я готов признать его кабинетом редкостей, художества, ремесл и промыслов -- словом, чем угодно. Гуськам и кронштейнам со статуйками лучшей работы не было конца, книгам, картинам и счету нет, а куда ни обратишься, на что ни взглянешь -- все привлекает внимание то блеском, то вкусом, то странностью, то удобством и уютностью…

Я стоял и изумлялся, между тем как хозяин занимал меня очень приятно, без умолку. Признаюсь, я слушал только краем уха. Я думал тогда про себя: "Если б я был в таком положении, в каком находился хозяин за несколько месяцев, что бы я стал делать? Если б, то есть, я задолжал во все лавочки, лавки, магазины, лабазы, подвалы, винные погреба, портерные, ликерные и штофные, всем сапожникам, портным, обойщикам, столярам, даже полотерам, задолжал десятки тысяч, то есть гораздо более, чем у меня, вероятно, во всю остальную жизнь мою будет в руках наличными… Если б, сверх того, я забрал у всех добрых приятелей, у кого сто, у кого тысячу, у кого, наконец, пять или десять рублей, да у ростовщиков, курьеров, вольноотпущенных, крещеных жидов и армян по двадцати и двадцати пяти со ста, также десятки тысяч, если б к этому со всех сторон поступали на меня взыскания, полиция ходила описывать и опечатывать гуськи, картины и кронштейны мои, отчаянные заимодавцы, скрежеща зубами, гонялись за мною с палками… а хозяин выживал бы меня чрез полицию на улицу, и мне потому только осталась бы для преклонения главы от непогоды моя бывшая передняя, что полиция же обязала хозяина дома подпиской хранить вошедшие в опись вещи мои, запечатав, впрочем, все комнаты, между тем, как я же был обязан подпиской отвечать за целость печатей… спрашиваю: "Что бы я стал делать в таком положении?.." Холод пробежал по мне от головы до пяток и встряхнул все мои члены… Люди находят один только выход из этой пропасти -- пулю в лоб!.. Я опять, снова очнувшись, оглянулся вокруг и не мог не сознаться внутренно, что фокусник умнее нас: он перешел из описанного мною положения непосредственно в настоящее… Каким образом? Это его тайна.

Звонок заставил меня опомниться и оглянуться. Хозяин не показал в движениях своих никакого участия к этому ничтожному событию или старался не показать его; но природа ему изменила: лицо его приняло выражение человека, сосредоточившего всё внимание свое, все напряженные умственные силы на один предмет, и в то же время он очень ловко, будто случайно, понизил голос, и стал продолжать разговор очень тихо, прислушиваясь чутким ухом своим к тому, что происходило в передней. Я уже прежде слышал, что если посетитель фокусника принадлежал не к числу желанных и притом как-нибудь прорывался, несмотря на все отказы и запреты часового, то этот подавал условленный знак, задерживая между тем посетителя по возможности громким провозглашением в зале слов: "Да я же вам говорю, сударь, что их нет у себя…." И тогда хозяин поспешно скрывался через потайную дверь либо к другу своему, сапожнику, уверяя его, что с особенным удовольствием наблюдает, как тачают голенища или протарачивают рант. С нетерпением ожидал я подобного явления, но вышло совсем иное, хозяин вдруг принял прежнюю, непринужденную и неозабоченную складку свою, опять возвысил голос и встретил очень приветливо и снисходительно молодого человека, который с ним раскланивался. "Ничего, ничего, все равно",-- отвечал любезный хозяин на извинения художника, опоздавшего несколькими днями против обещания своего и представлявшего теперь заказанную картину на суд знатока и своего патрона. Этот взглянул на картину, отнес ее подальше, опять приблизился, опять отставил, посмотрел в кулак и, с благодарным движением головы, будто невольно вырвавшимся у знатока, сказал: "Очень мило, очень мило, это талант". Помолчав немного, он продолжал: "Это вам истинно приносит много чести, молодой человек, очень много чести!"

– - Вы не знакомы? -- спросил он меня.-- Это молодой художник NN. Вы, вероятно, слышали о нем, он подает большие надежды. Посмотрите, как это мило! Это, так сказать, моя мысль, моя задача, и посмотрите, как это прекрасно исполнено. Очень хорошо,-- продолжал он, обращаясь к художнику.-- Вам следует… Мы, кажется, условились за триста рублей?

– - Двести рублей,-- сказал художник робко и в небольшом недоумении, видимо сожалея, что ограничился такою скромною ценою, когда этот богач, пред которым он теперь стоит, даже не помнит хорошенько цены и, по-видимому, с такою же беззаботностью заплатил бы триста, как теперь платит двести.

– - Да, виноват, извините, двести… Сейчас… Благодарю вас… Право, очень благодарен.

Он отошел к столу, пружина машинного ларца отозвалась несколькими ударами вроде часов с репетицею, замок щелкнул, и хозяин явился опять перед нами, передавая художнику с благодарностью деньги…

Признаюсь, я не верил глазам своим и мысленно сам схватился за карман, мне казалось, что комедия эта не могла быть сыграна ни для кого, кроме меня недостойного, из чего бы и следовало заключить, что у хозяина есть какие-нибудь виды на меня… Но я в то же мгновение был поражен явлением, которое мог ожидать еще менее первого, фокусник только дал бедному художнику протянуть руку за деньгами, как вдруг быстро отдернул их, ударив себя другою рукою по лбу, назвал себя скотиной, извинился и продолжал:

– - Боже мой! Как я рассеян, каким я под старость делаюсь забывчивым, не поверите, ей-богу! Вообразите: теперь только, отдавая вам должок свой, вот эти двести рублей, я вдруг вспомнил, что обещал… (он поспешно взглянул на часы). Ну да, слава богу, еще не опоздал, час только… Обещал сегодня непременно к двум часам отослать эти деньги.