|
Оценить:
|
Королевна и рыцари (сборник)
Оглавление
2
Асе
Едва яснеют огоньки.
Мутнеют склоны, долы, дали.
Висят далекие дымки,
Как безглагольные печали.
Из синей тьмы летит порыв…
Полыни плещут при дороге.
На тучах – глыбах грозовых —
Летуче блещут огнероги.
Невыразимое – нежней…
Неотразимое – упорней…
Невыразимы беги дней,
Неотразимы смерти корни.
В горючей радости ночей
Ключи ее упорней бьются:
В кипучей сладости очей
Мерцаньем маревым мятутся.
Благословенны: – жизни ток,
И стылость смерти непреложной,
И – зеленеющий листок,
И – ветхий корень придорожный.
Развалы
Есть в лете что-то роковое, злое…
И – в вое злой зимы…
Волнение, кипение мирское!
Плененные умы!
Все грани чувств, все грани правды стерты;
В мирах, в годах, в часах
Одни тела, тела, тела простерты,
И – праздный прах.
В грядущее проходим – строй за строем —
Рабы: без чувств, без душ…
Грядущее, как прошлое, покроем
Лишь грудой туш.
В мятеж миров, – в немаревные муки,
Когда-то спасший нас, —
Простри ж и Ты измученные руки, —
В который раз.
Октябрь 1916Москва
Вячеславу Иванову
Случится то, чего не чаешь…
Ты предо мною вырастаешь —
В старинном, черном сюртуке,
Средь старых кресел и диванов,
С тисненым томиком в руке:
«Прозрачность. Вячеслав Иванов».
Моргает мне зеленый глаз, —
Летают фейерверки фраз
Гортанной, плачущею гаммой:
Клонясь рассеянным лицом,
Играешь матовым кольцом
С огромной, ясной пентаграммой.
Нам подают китайский чай,
Мы оба кушаем печенье;
И – вспоминаем невзначай
Людей великих изреченья;
Летают звуки звонких слов,
Во мне рождая умиленье,
Как зов назойливых рогов,
Как тонкое, петушье пенье.
Ты мне давно, давно знаком —
(Знаком, быть может, до рожденья) —
Янтарно-розовым лицом,
Власы колеблющим перстом
И – длиннополым сюртуком
(Добычей, вероятно, моли) —
Знаком до ужаса, до боли!
Знаком большим безбровым лбом
В золотокосмом ореоле.
Тела
На нас тела, как клочья песни спетой…
В небытие
Свисает где-то мертвенной планетой
Все существо мое.
В слепых очах, в глухорожденном слухе
Кричат тела.
Беспламенные, каменные духи!
Беспламенная мгла!
Зачем простер на тверди оледелой
Свои огни
Разбитый дух – в разорванное тело,
В бессмысленные дни!
Зачем, за что в гнетущей, грозной гари,
В растущий гром
Мы – мертвенные, мертвенные твари —
Безжертвенно бредем?
Асе
Уже бледней в настенных тенях
Свечей стекающих игра.
Ты, цепенея на коленях,
В неизреченном – до утра.
Теплом из сердца вырастая,
Тобой, как солнцем облечен,
Тобою солнечно блистая
В Тебе, перед Тобою – Он.
Ты – отдана небесным негам
Иной, безвременой весны:
Лазурью, пурпуром и снегом
Твои черты осветлены.
Ты вся как ландыш, легкий, чистый,
Улыбки милой луч разлит.
Смех бархатистый, смех лучистый
И – воздух розовый ланит.
О, да! Никто не понимает,
Что выражает твой наряд,
Что будит, тайно открывает
Твой брошенный, блаженный взгляд.
Любви неизреченной знанье
Во влажных, ласковых глазах;
Весны безвременной сиянье
В алмазно-зреющих слезах.
Лазурным утром в снеге талом
Живой алмазник засветлен;
Но для тебя в алмазе малом
Блистает алым солнцем – Он.
Россия
Луна двурога.
Блестит ковыль.
Бела дорога.
Летает пыль.
Летая, стая
Ночных сычей —
Рыдает в дали
Пустых ночей.
Темнеют жерди
Сухих осин;
Немеют тверди…
Стою – один.
Здесь сонный леший
Трясется в прах.
Здесь – конный, пеший
Несется в снах.
Забота гложет;
Потерян путь.
Ничто не сможет
Его вернуть.
Болота ржавы:
Кусты, огни,
Густые травы,
Пустые пни!
Слово
В звучном жаре
Дыханий —
Звучно-пламенна мгла:
Там, летя из гортани,
Духовеет земля.
Выдыхаются
Души
Неслагаемых слов —
Отлагаются суши
Нас несущих миров.
Миром сложенным
Волит —
Сладких слов глубина.
И глубинно глаголет
Словом слов Купина.
И грядущего
Рая —
Тверденеет гряда,
Где, пылая, сгорая,
Не прейду: никогда!
Асе
Те же – приречные мрежи,
Серые сосны и пни;
Те же песчаники; те же —
Сирые, тихие дни;
Те же немеют с отвеса
Крыши поникнувших хат;
Синие линии леса
Немо темнеют в закат.
А над немым перелеском,
Где разредились кусты,
Там проясняешься блеском
Неугасимым – Ты!
Струями ярких рубинов
Жарко бежишь по крови:
Кроет крыло серафимов
Пламенно очи мои.
Бегом развернутых крылий
Стала крылатая кровь:
Давние, давние были
Приоткрываются вновь.
В давнем – грядущие встречи;
В будущем – давность мечты:
Неизреченные речи,
Неизъяснимая – Ты!
Дух
Я засыпал… (Стремительные мысли
Какими-то спиралями неслись;
Приоткрывалась в сознающем смысле
Сознанию неявленная высь) —
И видел духа… Искрой он возник…
Как молния, неуловимый лик
И два крыла – сверлящие спирали —
Кровавым блеском разрывали дали.
Открылось мне: в законах точных числ,
В бунтующей, мыслительной стихии —
Не я, не я – благие иерархии
Высокий свой запечатлели смысл.
Звезда… Она – в непеременном блеске…
Но бегает летучий луч звезды
Алмазами по зеркалу воды
И блещущие чертит арабески.
Утро
(и-е-а-о-у)
Над долиной мглистой в выси синей
Чистый-чистый серебристый иней.
Над долиной, – как извивы лилий,
Как изливы лебединых крылий.
Зеленеют земли перелеском,
Снежный месяц бледным, летним блеском, —
В нежном небе нехотя юнеет,
Хрусталея, небо зеленеет.
Вставших глав блистающая стая
Остывает, в дали улетая…
Синева ночная, – там, над нами,
Синева ночная давит снами!
Молньями как золотом в болото
Бросит очи огненные кто-то.
Золотом хохочущие очи!
Молотом грохочущие ночи!
Заликует, – все из перламутра
Бурное лазуревое утро:
Потекут в излучине летучей
Пурпуром предутренние тучи.
3
