Апология здравого смысла

Оглавление

— Лучше сидите, я сам посмотрю, — предложил Дронго, быстрым шагом направляясь к дверям. Вейдеманис поднялся и вышел следом за ним.

Все проводили их долгими взглядами.

— Я думаю, выскажу общую мысль, если сообщу, что у нас в издательстве сложилась нездоровая обстановка, — сказал Феодосий Эдмундович, — и исчезнувшие рукописи — это только часть общего айсберга наших проблем.

— Я вам много раз докладывал, что в нашем издательстве беспорядки, — сказал своим командирским голосом Передергин, — и вы знаете, что у нас нет дисциплины, редакторы предоставлены сами себе, а консультанты вообще позволяют себе не ходить на службу.

— Здесь не служба, Иван Иванович, а мы не сержанты вашего подразделения, — резонно заметил Сидорин. — Не нужно перегибать палку, иначе мы все просто уйдем.

— Я не имел в виду лично вас.

— Вы сказали, консультанты, а у нас только трое консультантов. Пожилой Фуркат Низами, который годится вам в отцы, и мы с Валерием Петровичем. Если вы считаете, что мы мало времени проводим на вашей «службе», то нужно об этом честно сказать.

— Я имел в виду принципы нашей работы, — покраснел Передергин.

— А я имею в виду лично вас, — не унимался Сидорин.

Кустицын достал телефон и начал набирать чей-то номер. Следом за ним Веремеенко достал свой аппарат. Затем Светляков. Оленев от напряжения даже вспотел. Убаева и Сундукова тоже достали свои телефоны. У всех нашлись срочные дела. Только Фуркат Низами сидел, глядя перед собой и что-то испуганно бормоча. Сидорин тяжело вздохнул, но телефона не достал. Воеводов и Столяров склонились над бумагами. Последним телефон вытащил Кроликов, который стал с кем-то громко спорить, не обращая внимания на окружающих.

Оленев подвинул к себе листок бумаги и написал фамилии всех четверых редакторов, затем добавил туда Светлякова и Кроликова. В комнате находилось двенадцать человек. Нина Константиновна вышла. Столяров и Воеводов смотрели финансовый отчет. Сидорин сидел нахмурившись. Фуркат Низами продолжал что-то бормотать, Передергин достал из своей папки какие-то бумаги. Оленев тяжело вздохнул. Он не понимал замысла Дронго. Как можно вычислить человека, если он звонит неизвестно кому и невозможно услышать, с кем именно он разговаривает.

Ровно через три минуты появилась Нина Константиновна, она принесла с собой плотный светло-коричневый конверт, в котором автор присылал свои прежние рукописи. Конверт был открыт.

— Они в коридоре о чем-то говорят, — сообщила Нина Константиновна. — Сейчас они придут.

Но гости явно не торопились. Свой телефон достал и Передергин. Позвонив кому-то, он раздраженно положил аппарат на столик. Он был мрачен и не скрывал своего недовольства затянувшимся «экспериментом» гостей. Приехавшие эксперты появились в комнате через семь минут, словно испытывая терпение собравшихся. Передергин уже собирался сказать какую-то гадость, даже раскрыл рот, но его быстро перебил Столяров.

— Хорошо, что вы вернулись, — сказал он, обращаясь к гостям. — Нина Константиновна нашла рукопись, и теперь мы можем вместе ее посмотреть.

— Разумеется, — согласился Дронго, — но у меня большая просьба ко всем присутствующим. Если можно, сдайте свои мобильные телефоны. Мы вернем их ровно через минуту. Они будут лежать на этом столе, и с ними ничего не случится.

— Тогда зачем вам наши телефоны? — спросил Воеводов. — Какой в этом смысл?

— Пожалуйста, — снова попросил Дронго, — сдайте свои телефоны, и мы продолжим нашу беседу.

— Почему я должен отдавать свой телефон? — громко возмутился Георгий Кроликов. — Я не совсем понимаю, что происходит? И не собираюсь отдавать свой телефон, пока мне не объяснят, что за комедию разыгрывают наши гости.

— Я тоже не сдам свой телефон, — грозно заявил Кустицын, — и вообще не понимаю, что это за методы работы.

— И я не отдам, — почти выкрикнула Убаева, — кто имеет право забирать мой телефон? Это моя частная собственность.

— Вы абсолютно правы, — согласился Дронго, — но никто не отнимает у вас телефоны. Мы просто хотим собрать их на этом столе, ровно на одну минуту. А затем вернуть их владельцам. Дело в том, что телефоны имеют фотоаппараты, и кто-то мог сфотографировать наш конверт, чтобы передать его возможному автору рукописей.

— Какая глупость, — громко сказал разбушевавшийся Кроликов, — никто из нас не подходил к столу, на который Нина Константиновна положила конверт. А если кто-то и сфотографировал этот конверт издалека, то при разрешающей способности наших телефонов этот конверт получится в виде небольшого размытого пятна. Его сфотографировать могли только сама Нина Константиновна и наши руководители — Столяров и Воеводов.

— Вы меня обвиняете в краже этих рукописей? — возмутился Феодосий Эдмундович.

— Нет, — ответил Кроликов, — просто я говорю о том, кто мог их сфотографировать с близкого расстояния…

— Подождите, — прервал его Светляков.

Он понял, что дело не в фотографировании конверта с рукописью. И вообще осознал, что здесь происходит что-то необычное. Юрий Михайлович был не только хорошим прозаиком, но и главным редактором издательства. А эта должность подразумевала умение работать с людьми. Он поднялся со своего места.

— Я не вижу в предложении наших экспертов ничего плохого или оскорбительного, — сказал Светляков. — Давайте сдадим наши аппараты и посмотрим, зачем они им понадобились. Не будем спорить. В конце концов, наш гость сообщил, что забирает их ровно на одну минуту. И я первый готов сдать свои два телефона, — он достал из кармана два аппарата и, подойдя к столу, около которого стоял Дронго, положил их рядом с ним.