Кредо негодяев

Оглавление

— Кто, — кричал он, глядя на всех присутствующих, — кто его подставил? Сам искать буду суку! Сам искать буду!

Скрипнула дверь, и в комнату вошел грузный, мощный Мансуров. Буркнув что-то под нос, он прошел к своему месту.

Появление Мансурова немного сбило накал нервов у Гурама Хотивари. Но, даже усевшись за стол, он продолжал бормотать какие-то проклятия.

— Понимаю ваши чувства, — осторожно заметил Яков Аронович, — мы именно поэтому и собрались сегодня здесь, чтобы окончательно во всем разобраться.

— Разобраться, — внезапно вступил в разговор молчавший до этого Саркисян, — почему там убивают наших людей? Кто это придумал? Кто разрешил? Почему кто-то едет в Америку от нашего имени? Почему мы сами не проводим проверку?

— Да, — поддержал его Караханов, — кто такой Рябой, мы все знаем. А кто такой этот неизвестный, мы не знаем. Может, кто-то хочет без мыла влезть к Рябому, чтобы нам навредить. А мы ждем, когда это случится. Почему ждем, это ведь неправильно.

— Как убили моего человека? — опомнился наконец Гурам.

— Его зарезали прямо в номере. Перерезали горло, — охотно пояснил Гольдберг.

— Здесь что-то не так, — нахмурился Гурам, — Важа у меня лучшим боевиком был. Его так просто свалить нельзя было. Так просто зарезать тоже нельзя. Он здоровый был как бык. Может, это американская полиция с нами решила в прятки сыграть?

— Мы проверяли, — подчеркнув первое слово, ответил Яков Аронович, и все поняли, что положение действительно серьезное, раз там уже прошла такая проверка.

— Что будем делать? — спросил Багиров. — Нужно все точно выяснить.

— А известно, с кем именно встречался этот неизвестный? — спросил Никитин.

«Толковый он банкир», — с уважением подумал Багиров.

— Известно. Он хочет увидеть всех авторитетов, переехавших за последний год в Америку. Там есть очень уважаемые люди, — охотно пояснил Гольдберг, — и зачем-то они ему нужны.

— Много переехало? — уточнил Никитин.

— Шестеро. У нас есть их данные. Многих из них вы знаете, с некоторыми даже встречались. — Яков Аронович выразительно посмотрел на неоднократно судимых Миронова и Хлыщева.

— Назовите, — потребовал Никитин.

— Зверь, Клык, Палач, Сказочник, Сокол и Генерал.

— Солидная компания, — уважительно отозвался Миронов.

— Вот-вот. Это нас тоже немного настораживает, — произнес Гольдберг, — но нам нужна ваша помощь и ваши гарантии. Гарантии невмешательства и поддержки в случае действительной опасности. Мы должны знать, кто наш друг, а кто наш враг.

— Что вы предлагаете? — нахмурился Саркисян.

— Осуществить проверку на этот раз нашими силами, — сказал Гольдберг, — у нас есть связи и есть люди в Америке.

— У нас они тоже есть, — заметил Саркисян.

— Мы знаем, — как-то странно посмотрел на главу «Континенталь-банка» Гольдберг, и тот решил больше вообще ничего не спрашивать. Ему звонил сегодня утром из Лос-Анджелеса Аветисов и рассказал об убийстве Дадашвили. Саркисян очень встревожился. Он трижды просил уточнить, не замешаны ли в этом убийстве люди самого Аветисова. Ссориться из-за такой ерунды с самим Гурамом Хотивари было никак нельзя.

Но Аветисов начисто отвергал любые подозрения. Его люди не имели права совершать убийства. Они не получали приказа на убийство посланцев Хотивари. Правда, второй гонец даже напал на них, угрожал им пистолетом, избил обоих парней, но они проявили выдержку и не ответили на провокацию. Эти слова окончательно вывели из себя Саркисяна. Почему посланец Гурама должен был нападать на людей Аветисова? Почему должен был их избивать или им угрожать? Аветисов что-то недоговаривал, и Саркисян решил на будущей неделе лично вылететь в Лос-Анджелес.

Теперь, после сообщения Гольдберга, он, разумеется, отменит свою поездку, но строго предупредит слишком болтливого Аветисова о сохранении всех происшедших событий в тайне. Нужно будет найти второго гонца Гурама и выяснить у него, что именно там произошло. Но сделать это достаточно осторожно. Аветисов уверял, что второй гость направлялся в Балтимор. Значит, он должен был ехать к Генералу — старому знакомому Хотивари. Теперь следовало осторожно выяснить адрес Георгия Хабашели.

— Мы надеемся выяснить, — продолжал тем временем Гольдберг, — кто и почему начал эту странную комбинацию. Надеюсь, что наши устремления к истине совпадают и мы можем рассчитывать на вашу помощь.

— Кто убил моего человека? — подал голос Хотивари.

— Этого мы не знаем, — развел руками Яков Аронович, — но постараемся узнать в ближайшее время.

— А где мой второй человек? — спросил Гурам.

— Этого мы тоже не знаем.

— Я пошлю туда всех своих людей, — зло пообещал Гурам Хотивари, — никто не смеет бросать вызов мне таким способом. Важа был самый близкий друг, мой брат. Те, кто его убил, не уйдут от моего суда. Я жизнь положу, но найду убийцу Важи, — зловеще пообещал Гурам.

— Не нужно так театрально, — поморщился Яков Аронович, — мы все уважаем ваши чувства, понимаем вашу боль. Но ради бога, без ненужной патетики. Мы здесь не в мафию играем. Кто-то убил вашего гонца. Нам важно выяснить, кто именно это мог сделать. И мы выясним. Нам удалось даже выйти на нью-йоркскую полицию. В свою очередь, сам Рябой обещал нам всяческую помощь.

— Тогда вы быстро сумеете все выяснить, — усмехнулся Багиров.

На этом совещание закончилось. Никто больше не задал ни одного вопроса. Багиров, уловивший предупредительный жест Гольдберга, взял его в свой автомобиль. Адвокат сел в его «Мерседес», тяжело вздыхая.