|
Оценить:
|
Слепой против маньяка
4
Наконец, он увидел пестрый зонтик, под которым дрожала Катя Фролова.
Серая «вольво» притормозила, уткнувшись правым колесом в бордюр. Боковое стекло медленно опустилось, прохладный влажный воздух ворвался в кабину. Вместе с воздухом салон заполнил шум улицы. Григорий сидел и смотрел на девочку в черной кожаной куртке, в коротенькой юбке, на ее худые коленки, на хрупкую фигурку.
Затем он подался к дверце и махнул рукой.
Катя сорвалась со своего места, как листок срывается с ветки. Но, не доходя до автомобиля несколько шагов, напустила на себя важный вид и попыталась унять озноб. Это ей удалось.
– Скучаем? – немного охрипшим голосом поинтересовался Григорий.
– А что, есть варианты? – ответила вопросом на вопрос девочка.
– Могу покатать, – осклабился в улыбке Григорий.
– Если недалеко, то можно, – кивнула Катя, подойдя уже к самой машине.
Ей не терпелось как можно скорее оказаться в теплом салоне. Голос Патрисии Каас манил, да и мужчина ей понравился. Сразу было видно, что серьезный и состоятельный. Но на всякий случай Катя проверила:
– Слушай, – девочка мгновенно перешла на «ты», – а деньги у тебя есть?
Потому что бесплатно я с дядями не катаюсь, – ребячливо пошутила ученица гимназии с английским уклоном.
Григорий понял, чего от него добиваются. Он сунул руку за пазуху, извлек роскошный бумажник и вытащил две бумажки по пятьдесят долларов.
– Надеюсь, этого тебе хватит, крошка?
– Этого, дядя, мне хватит.
– Тогда садись, поедем.
– А куда мы поедем?
– Ко мне.
– А тети там не будет?
– Там не будет никого, только ты, крошка, и я.
– А что мы там будем делать? – дурачась, поинтересовалась Катя и положила руку на бедро Синеглазова.
Она постучала пальцами, Синеглазов поежился, его глаза сузились.
– Ни тетей, ни дядей там не будет – только ты и я. И если будешь хорошей девочкой, может, я тебе дам еще одну бумажку.
О подобном счастье Кате даже и мечтать не приходилось. Вот так, за вечер оторвать полторы сотни, да еще с хорошим представительным мужчиной, а не с каким-нибудь азером или грузином! Это было именно то, чего Катя хотела.
Мотор заревел, и серая «вольво» помчалась по Калининскому проспекту.
Катя смотрела, как проплывают высотные здания, поблескивая мокрыми стеклами, смотрела на рубиновые огоньки стоп-сигналов. Стекло было поднято, Синеглазов включил обогрев, и тепло заполнило салон.
– Классно у тебя! – сказала Катя, расстегивая молнию кожанки.
– А сколько тебе лет, крошка? Тебе уже можно этим заниматься?
– Конечно, можно, мне даже мама разрешает, – пошутила Катя.
– Так сколько все-таки? – настаивал Синеглазов, глядя на забрызганное дождем стекло.
– Мне семнадцать, – соврала девочка.
– Ну что ж, семнадцать, так семнадцать. А зовут тебя как, семнадцатилетняя красотка?
– Зовут меня Зоя, – сказала Катя Фролова, тут же вспомнив о подруге и уже представив, как та будет ей завидовать, узнав, что Катька за один вечер оторвала полторы сотни.
Серая «вольво» въехала во двор дома на проспекте Мира.
– Вот тебе ключи, крошка, поднимайся на третий этаж, – остановив машину у подъезда, сказал Синеглазов – а я загоню тачку на стоянку. – Какая квартира?
– Третий этаж, квартира тридцать семь.
– Хорошо, – развязно кивнула девчонка, вышла из машины и, не раскрывая зонтик, заспешила к подъезду.
Григорий взглянул ей вслед, и его тело напряглось. Его сотрясла судорога. Он ловил взглядом каждое движение девочки.
– Повезло, повезло мне сегодня, – прошептал он, скрежетнув зубами, – ночь будет длинная, до утра я успею сделать все, что хочу.
Он отогнал машину и в распахнутом пальто вальяжно направился к подъезду. На первом этаже он встретил соседку, забирающую почту из ящика, и вежливо поздоровался.
– Добрый вечер, Зинаида Петровна, как ваш спаниель?
– Ой, вы знаете, – махнула рукой седовласая пожилая женщина, – совсем ничего не ест. Наверное, у него глисты.
– А вы попробуйте поить его отварами из трав.
– Да я уж пробовала. Он такой капризный, ничего не хочет есть. А если поест – его сразу же тошнит.
Григорий не нашел, чем еще утешить бедную женщину, и только пожал плечами. Он не торопясь поднялся на третий этаж и толкнул дверь своей квартиры.
Катя уже сидела в кожаном кресле у журнального столика. Синеглазов взял плечики, повесил на них свое пальто и прошел в большую комнату.
– Тебе нравится у меня, крошка? – строгим голосом спросил он.
– Да, ничего у тебя, дядя, квартирка. Ты один живешь?
– Сейчас будем жить с тобой.
Катя расхохоталась, но в то же время какое-то смутное предчувствие появилось у нее в душе.
– А мне, между прочим, нужно будет вернуться домой. Меня мама ждет.
– Что ж, вызовем такси, сядешь и поедешь.
– Ну так что, займемся? – глядя в глаза Синеглазову, спросила Катя и до конца расстегнула молнию на куртке.
– Вначале ты, крошка, примешь душ. Я люблю, чтобы мои партнерши были чистыми.
Катя пожала плечами, сбросила на кресло куртку, осталась в одной майке.
Ее не по-детски развитая грудь приподнялась, когда она вытащила заколку из волос. Синеглазов сладко поежился.
– Давай скорее в душ, мне уже невтерпеж.
– А выпить у тебя есть, дядя?
– А мама тебя ругать не будет?
– А это не твое дело.
– Ну что ж, тогда выпьем, – сказал Синеглазов, выкатывая из секретера сервировочный столик, на котором, тесно прижавшись друг к другу, стояли разнообразные бутылки с пестрыми этикетками.
Катя посмотрела на бутылки.
– Мне вот из этой плоской.
