Кот, который проходил сквозь стены

Оглавление

От четырехсот страниц с прыгающими "О" веки Квиллерена отяжелели, глаза разболелись. Он откинул голову и зажмурился. Резные дверные косяки! Такое ему в голову не приходило, но до Хламтауна он не думал и о многом другом: о суссексских свиньях… пиггинах, ноггинах и феркинах… о бляшках для лошадиной сбруи…

Бляшки для сбруи! Усы Квиллерена затрепетали, и он пригладил их костяшками пальцев. Никто больше не покупает бляшки для сбруи, говорила Мэри. И тем не менее дважды за свое краткое пребывание в Хламтауне он слышал, как справлялись об этом бесполезном украшении.

Сначала спрашивали в магазине «Немного старины», и Бен был склонен вежливо отделаться от покупателя. Вчера то же самое искали в «Древностях». А здания, между прочим, стоят рядом и внешне похожи.

Квиллерен расчесал усы, стараясь немного успокоиться, и стал продумывать план действий. Двадцать четвертое декабря будет трудным днем: вечером праздник, днем еще одна встреча с главным редактором, обед с Арчем Райкером в пресс-клубе, а утром — тактический маневр, который поможет решить очередную загадку Хламтауна.

Утром журналиста разбудили вспышки света. На кровати стоял Коко и с видимым удовольствием чистил зубы о выключатель на стене.

Квиллерен встал, открыл для котов банку гранулированного мяса, побрился и оделся. Сообразив, что контора курьеров в редакции уже открыта, позвонил и заказал курьера на одиннадцать тридцать, не раньше и не позже.

— Пошлите мне самого худого и замученного из всех, — велел он диспетчеру. — Желательно с сильной простудой или насморком.

В ожидании Квиллерен перенес свои карандаши и бумагу, скрепки и клей в аптекарский стол. В одном из ящичков он нашел магнитофон Айрис и отнес его хозяйке.

— Мне он больше не нужен, — вздохнула миссис Кобб, болезненно пытаясь улыбнуться. — Я даже смотреть на него не могу. Может быть, вам он пригодится для работы.

Прибывший юноша оказался неопрятным, истощенным и страдающим коньюктивитом. Большинство курьеров «Бега» соответствовали подобному описанию, но этот и впрямь превосходил всех.

— Ну и берлога! — сказал курьер, осмотрев комнату журналиста. — Вы платите хозяевам, или газета — вам, за то, что тут живете?

— Не умничай, — ответил Квиллерен, доставая бумажник. — Просто делай, что я говорю. Вот десять баксов. Иди в соседний дом…

— Елки, ну и коты! А они кусаются?

— Только курьеров «Бега»… Теперь слушай внимательно. Иди в антикварный магазин под названием «Немного старины» и спроси, есть ли бляшки для лошадиной сбруи.

— Чего?

— Продавец сумасшедший, так что не обращай внимания на то, что он скажет или сделает. И не дай ему понять, что знаешь меня — или что работаешь в «Беге». Просто спроси, есть ли бляшки, и покажи деньги. И принеси мне то, что он тебе даст.

— Бляшки для лошадиной сбруи! Вы, наверно, спятили!

— Только не иди туда сразу. Поброди пару минут за углом, и лишь потом отправляйся в «Немного старины»… И постарайся выглядеть не слишком умным! — крикнул Квиллерен вслед уходящему курьеру, хотя в предупреждении не было необходимости.

В томительном ожидании журналист мерил комнату шагами. Один из котов прыгнул на стол и подставил выгнутую спину, Квиллерен рассеянно погладил ее.

Через пятнадцать минут посланец вернулся.

— Десять баксов за эту фитюльку? Вы, наверно, рехнулись!

— Наверное, ты прав, — вздохнул Квиллерен, рассматривая медный кружок.

Это была неудача, но щекочущее ощущение в усах говорило журналисту, что он на правильном пути, и он не позволил себе упасть духом.

Днем он встретился в пресс-клубе с Арчем Райкером и подарил ему табачную жестянку, завернутую в страницу «Харперз Уикли» 1864 года.

— Это просто прелесть! — сказал редактор. — Но ты не должен был так тратиться, Квилл. Черт побери, я ничего тебе не купил! Но я плачу за обед.

После полудня Квиллерен провел целый час с главным редактором, причем остался встречей доволен; потом отпраздновал Рождество розовым лимонадом и печеньем в машбюро, появился на импровизированном фуршете в фотолаборатории, где был единственным трезвым участником, и, наконец, отправился домой.

До свидания с Мэри оставалось три часа. Квиллерен перечитал главу о торговце наркотиками. В пять вышел из дома и забрал два своих лучших костюма из хламтаунской химчистки. На одежде был красный ярлычок.

— Вы, наверное, что-то оставили в кармане, — сказала работница и, порывшись в ящике, нашла конверт с его именем.

Квиллерен посмотрел внутрь.

— Спасибо! Огромное спасибо! Выпейте что-нибудь на Рождество, — и оставил доллар на чай.

В конверте была рулетка. Серебряная рулетка Мэри и сложенный лист бумаги.

Ощупывая гладкую серебристую коробочку, журналист вернулся к себе и выглянул из окна. Ранние зимние сумерки изо всех сил старались, чтобы хлам на заднем дворе выглядел еще более неопрятным, чем когда-либо. Среди прочего там стояли два микроавтобуса — серый и коричневый.

Во двор можно было попасть через магазин Коббов, но Квиллерен предпочитал не сталкиваться с Айрис, поэтому вышел через парадную дверь, завернул за угол и прошел к цели по аллее. Бросив взгляд на окна соседних домов, он обмерил серый микроавтобус. Так он и предполагал: результаты совпадали с записанными на клочке бумаги. А когда Квиллерен обошел старую машину, то нашел еще одно доказательство: у автомобиля Бена отсутствовало левое переднее крыло.

Теперь журналист точно знал, что делать. Купив у Ломбардо пол-литра лучшего бренди, он взбежал по ступенькам магазина «Немного старины». Парадная дверь была открыта, но сам магазин заперт.