Фестиваль для южного города

Оглавление

– Не знаю. Но это он. Я его узнал.

Мовсани наклонился к убитому.

– Ничего не трогайте, – теперь уже попросил Дронго, несколько растерянно глядя на убитого. Его смущало темное пятно застывшей крови.

– Не трогаю, – Мовсани отошел. – Это действительно он. Какое несчастье.

– А где Хитченс? – поинтересовался Дронго. – Почему его нет? Куда он пропал?

Они взглянули на дверь, отделявшую их от номера Хитченса. Дронго подошел к дверям, попытался их открыть. Они были заперты изнутри. Он громко постучал. Потом еще раз. В комнату начали входить и другие люди. О случившемся уже передали и руководству МВД, и руководству МНБ, но никто не знал, кого именно убили, и поэтому сразу несколько генералов и полковников с почти состоявшимися инфарктами уже направлялись на своих машинах в отель «Европа». Каждый с ужасом спрашивал себя, что именно сделают с ним и как будут срывать с него погоны, если режиссера действительно убили.

Дронго продолжал стучать. Он обернулся к стоявшим за его спиной людям.

– Нужны ключи и от соседнего номера, – убежденно произнес он, – наверняка там что-то случилось.

– Сейчас принесу и вторые ключи, – пообещал Эмиль Сафаров, выбегая из номера.

– Наверно, сначала убили этого немецкого журналиста, а потом прошли в другой номер и убили английского телохранителя, – рассудительно сказал кто-то из стоявших в номере.

– Не нужно гадать, – резко прервал его Дронго. – Сейчас приедут сотрудники прокуратуры, и они все проверят на месте. Не нужно пока ничего говорить.

Он не успел закончить фразы, когда дверь открылась. На пороге стоял Хитченс. Он успел переодеться. Был в голубой рубашке и светлых брюках. На нем была подмышечная кобура, в которой находился пистолет.

– Что произошло? – ровным голосом спросил он. – Я услышал ваши голоса и открыл дверь.

– Она была закрыта с вашей стороны, – уточнил Дронго.

– Да, – кивнул Хитченс, – хотя я ее никогда не закрывал.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. Что здесь произошло?

– Я вам стучал. Разве вы не слышали?

– Нет. Я был в ванной. Простите меня, но я был в ванной комнате, находящейся в другом конце, рядом с моей спальной. Я ничего не слышал.

– Пройдите и посмотрите, – предложил Дронго.

Хитченс медленно прошел. И вернулся через минуту, даже не изменившись в лице.

– Это Питер Зегер, – спокойно сказал он.

– Я его тоже узнал, даже в таком состоянии, – заметил Дронго, – и вы ничего не слышали?

– Нет. Ничего. Мы приехали давно, но я чувствовал себя не очень хорошо. У нас есть специальное лекарство, которое принимают в случае... когда начинается диарея, вы меня понимаете?

– Переели, – усмехнулся Дронго. – Наверно, смешивали разные сорта мяса.

– Возможно, – согласился Хитченс. – Непривычная еда. Но дело даже не в этом. Они все употребляли спиртное. А мне наливали такую белую соленую жидкость без алкоголя.

– Айран, – догадался Дронго. – Теперь понятно, почему ваше лекарство не очень действовало. Жирный айран.

– Это такой тип вашего йогурта, только очень соленый и более водянистый. В общем, я чувствовал себя не совсем нормально, – признался Хитченс, – и поэтому не мог слышать, как вы стучитесь ко мне в дверь.

– Кто-то закрыл дверь с вашей стороны, – сказал Дронго, – затем пришел в номер Мовсани и нанес удар по голове несчастного журналиста.

– В таком случае этого убийцу легко вычислить, – предположил Хитченс, – достаточно опросить дежурных охранников и узнать, кто последним входил в этот номер.

– Не совсем, – возразил Дронго. – Дело в том, что мы были в коридоре, когда несчастный звал на помощь. Мы слышали его крики, которые затем стихли. Значит, убитый и убийца были в этом номере, когда мы послали за ключами. С тех пор мы никуда не отлучались.

– Что вы хотите сказать? – нахмурился Хитченс. – По-вашему, получается, что никто не мог убить Зегера?

– Никто не выходил ни из вашего номера, ни из номера Мовсани, – продолжал Дронго, – я лично находился в коридоре и могу засвидетельствовать этот факт. Со мной был еще один сотрудник полиции и сам Мовсани. Мы слышали крики о помощи, а затем мы открыли дверь вторым ключом и нашли Зегера убитым. В этом номере больше никого не было. В вашем были только вы. Выводы можете сделать сами.

Хитченс усмехнулся, показал на оружие.

– Господин Дронго, я уже столько лет работаю в нашем ведомстве, что мне уже давно не нужна эта игрушка. Чтобы убить человека, мне достаточно пальцев одной руки. И я бы не стал применять ни оружие, ни этот тяжелый торшер. Надеюсь, что в этом вы не сомневаетесь?

– Не сомневаюсь, – кивнул Дронго, – как не сомневаюсь и в том, что вы не были в этой комнате. Но тогда кто и как убил Зегера? В сверхъестественную силу я не верю. Двери были закрыты, и мы их сами открыли. С вашей стороны двери тоже были закрыты. Тогда куда исчез убийца? Вы думаете, что он открыл окно и выпрыгнул с девятого этажа?

В комнату вбежал Эмиль Сафаров. У него были ключи от второго номера. Он тяжело дышал.

– Вот этот молодой человек дежурил в коридоре, – вспомнил Хитченс. – Достаточно допросить его, и мы все узнаем.

– Хватит, – неожиданно закричал Мовсани, – у меня в номере убили человека! Моего гостя, который шел ко мне на интервью. Наверно, перепутали со мной. Что мне теперь делать? Где спрятаться? Куда бежать? Я немедленно уезжаю в аэропорт.

– Самолет вылетает только утром, – напомнил Хитченс.

– Мне все равно, – дернулся Мовсани. – Уже находят труп в моей спальне. В следующий раз это будет мой труп. За два дня два покушения. С меня достаточно. Я собираю вещи и уезжаю. Лучше проведу ночь в охраняемом аэропорте, куда убийца не доберется, чем останусь в этой комнате с трупом.