|
Оценить:
|
Дело особой важности
5
— Нет! — Лори яростно замотала головой и прикрыла на мгновение глаза. Может, все события последних четырех лет: смерть синьора Алессандро Барези, после которой его сын затеял эту жестокую вендетту; сегодняшнее появление Алекса и это чудовищное обвинение — всего лишь кошмарный сон?
Но когда она вновь открыла глаза, кошмар не рассеялся. Алекс — живой, из плоти и крови — стоял перед ней в элегантном костюме, сшитом у лучших итальянских портных, и сверлил ее серыми льдинками глаз.
— Ты ошибаешься, Алекс, — неуверенно начала было Лори, чувствуя, как боль и обида берут верх над гневом. В стремлении добиться взаимопонимания она вновь обошла стол и осторожно тронула его за руку. Он равнодушно взглянул на нее и брезгливо стряхнул ее руку, словно какое-то насекомое.
— Ты действительно дал мне какие-то свои эскизы, но помнишь, ты сам же мне сказал, что это отработанный материал и они тебе не нужны.
Лори сжала губы, и непрошеные воспоминания нахлынули на нее. Ее последний день в Венеции… Вот Алекс, все еще исполняющий роль заботливого старшего брата, игриво ерошит ей волосы и вытаскивает откуда-то папку набросков.
— Вот, — небрежно бросил он, — можешь взять на память.
Затаив дыхание, Лори смотрела, как он своим четким ровным почерком выводит на папке «Алессандро Барези» и протягивает ей, улыбаясь. Ах, как она тогда боготворила этого обаятельного красавчика! Она прижала папку к груди, не в силах вымолвить ни слова от переполнявших ее чувств…
— Эскизы, — сказала Лори, вернувшись к реальности, — были великолепны. Когда я приехала домой и показала их отцу…
— Ах да, конечно, отцу. Надеюсь, он как следует отблагодарил тебя. Он не мог не остаться недовольным результатами целого месяца твоих трудов.
Если бы он кулаком ударил ее в солнечное сплетение, ей бы и тогда не было так больно.
— Ты всерьез думаешь, будто мой отец намеренно отправил меня к вам, чтобы я что-нибудь украла?
Он мрачно склонил голову.
— Я бы не сумел выразиться яснее.
На ее щеках снова выступили пятна.
— Ты ни разу не видел моего отца. Если б ты его хорошо знал, то не сомневался бы в том, что он совершенно неспособен на бесчестный поступок — что бы ты ни думал обо мне самой.
Его тонкие губы тронула усмешка.
— Как трогательно: любящая дочь бросается на защиту кристально честного отца.
— Да, кристально честного! Не знаю, что за безумные мысли бродят в твоем извращенном мозгу, но предполагать, что он, как и я, способен на такое — просто смешно.
— Разве? Но ты идеально подготовлена для подобной роли. Выросла в мире стекольного производства, такая юная, наивная. — Он улыбнулся, но в его улыбке было нечто зловещее. — Я часто задавал себе вопрос: не было ли твое бурное возмущение в саду частью продуманного плана. Сейчас я понимаю, что ошибался, по крайней мере, в этом. Твоя сексуальность была еще не разбужена тогда, дремлет она и сейчас. Несмотря на героические усилия, которые наверняка прилагает твой женишок…
Ее зеленые глаза гневно сверкнули.
— Ты ничего не знаешь о Джеймсе, хотя бы его оставь в покое.
— С удовольствием.
И тут, несмотря на смятение, в котором она находилась, ее осенило:
— Так, значит, твоя вендетта… — Он нахмурился, и она поспешно закончила: — …не имеет никакого отношения к тому, что случилось в саду?
Его изумление казалось искренним.
— Лорина, ты себе льстишь. Неужели ты и впрямь веришь, что я способен потратить четыре года жизни на месть за такой пустяк? Уверяю тебя, — явно забавляясь, добавил он, — все было забыто через час.
— Но почему ты решил, что эскизы взяла я?
— Вскоре после того, как ты вернулась домой, мои вазы — с незначительными изменениями — появились под маркой «Пэджета».
Лори глубоко дышала. Она ненавидела этого человека всеми фибрами души, но надо было как-то объясниться с ним.
— Постой, Алекс, но я привезла домой только те эскизы, который ты сам отдал мне…
— Плюс еще несколько.
— Нет! — в отчаянии она ударила кулаком по ладони. — Уезжая в колледж, я оставила их здесь. Действительно, отец был настолько восхищен ими, что захотел кое-что использовать в новых сериях нашей продукции, но лишь после того, как я убедила его, что ты отдал мне совсем ненужный вам материал.
Но он лишь рассмеялся ей в лицо.
— Звучит очень мило. Жаль только, что это ложь от первого до последнего слова. И то, что вы использовали лишь те самые эскизы, было, конечно, простым совпадением. Остальные, по всей видимости, выбросили на помойку.
— Нет, все не так. Я… — Лори осеклась. Нет, гордость не позволяла ей дать ему повод лишний раз позубоскалить, рассказав о том, как она собрала все неиспользованные отцом чертежи, вернувшись домой после первого семестра в колледже, и они до сих пор лежат в ящике ее туалетного столика.
И тут другая мысль пронзила ее.
— Если ты действительно считаешь, что мы так поступили, почему не подашь на нас в суд за нарушение авторских прав? Несомненно, такой известный, и отнюдь не уважаемый мною человек, как Алекс Барези, в два счета выиграл бы процесс.
— Само собой, это было моим первым побуждением, — согласился он, — лишить тебя с твоим драгоценным папашей всего, до последнего пенни. Но потом я решил доставить себе более утонченное удовольствие, наблюдая за тем, как «Пэджет Кристал» медленно истекает кровью. — Застыв на месте, Лори смотрела на него, а его голос стал похож на урчание сытого тигра; он словно смаковал каждое слово. — Да, Лорина, это гораздо приятнее во всех отношениях, ты не находишь?
