Приговоренные к любви

Оглавление

Мистер Кларк любезно предложил нам временное жилье. Фирма, в которой он трудился, оказывала своим клиентам и такие услуги. Мы ими не воспользовались.

Купившие мою квартиру пожилые супруги оказались настолько милыми людьми, что согласились подождать с переездом. Именно в эти дни в моей голове зародилась мысль об автомобиле.

— Эрик, как ты думаешь, владелец дома должен нам еще немного уступить из-за неудобного положения, в которое нас поставил своим неожиданным отъездом? Я бы хотела купить себе машину — недорогую, подержанную. Что ты скажешь?

Эрик тяжело вздохнул.

— Это немыслимо. Прости меня, котенок, но я тебя обманул. Я никак не могу собрать эти два миллиона. Акции, которыми я владею, упали, и мне не дают той суммы, на которую я рассчитывал.

Я встревожилась:

— И много не хватает?

— Нет, самую малость. Я не хотел тебя расстраивать — вот и выдумал насчет отъезда владельца. Мистер Кларк согласился участвовать в моем обмане.

— А хозяин дома не может продать его кому-нибудь еще, пока мы будем собирать деньги?

— Нет, моя радость. Он обещал подождать. Дал честное слово джентльмена.

Тревога, несмотря на уверения Эрика, меня не отпускала. Я, словно ребенок, желала во что бы то ни стало получить понравившуюся игрушку и предложила Эрику воспользоваться деньгами, которые достались мне от бабушки после смерти матери. Мой жених на этот раз не возражал.

Эрик посоветовал мне расстаться со всей обстановкой квартиры скопом, отдав ее Армии спасения, но я вошла во вкус деловой леди.

— Зачем тебе это барахло? Наш будущий дом прекрасно меблирован, — говорил Эрик, наблюдая, как я перебираю веши.

— Кое-что хочу оставить на память. В этой квартире могут быть поистине ценные предметы. Они старинные.

— Котенок, они не старинные, а просто старые. Между этими понятиями есть огромная разница, часто выражающаяся в астрономических суммах.

Меня всегда поражали разносторонние знания Эрика, но в тот момент я его не послушалась. Некоторые бабушкины вещи были сданы на хранение, а кое-что приобрели мои коллеги по работе. Распродажа и дала мне возможность купить этот драндулет, на котором я сейчас ехала.

Я с силой вдавила педаль газа. Машина сделала рывок и остановилась. Я снова нажала на педаль, но старый «ситроен» ехать дальше не захотел. Я продолжала мучить машину, но вдруг над ухом раздался возмущенный мужской голос:

— Что вы делаете! Вы что, сумасшедшая? Сейчас же остановитесь!

Я послушно нажала на тормоз. Кто-то рванул дверцу и с силой толкнул меня в бок, стаскивая с сиденья и выволакивая из машины. Я не сопротивлялась, только подняла глаза на моего похитителя и обомлела.

— Эрик! — прошептала я, падая ему на грудь. — Наконец-то ты вернулся, Эрик!

— Какой к черту Эрик? Ты пьяная или нанюхалась дури? Что ты вытворяешь? Чем помешала тебя моя машина? Я остановился на обочине только для того, чтобы ты своей развалюхой ее таранила? Отвечай, черт тебя побери! — Мужчина в буквальном смысле отдирал меня от лацканов своей куртки, в которые я вцепилась мертвой хваткой.

— Эрик, — продолжала я стонать, пытаясь снова ухватиться за мужчину.

Мне это не удавалось, но сконцентрировать свое внимание я все-таки смогла. Передо мной возвышался блондин примерно моей масти, если отмыть мою шевелюру до ее родного цвета. Но в отличие от меня природа для него расстаралась, взяв составляющие оттенки в идеальной пропорции. Если к этим волосам прибавить почти двухметровый рост, правильные черты лица и легкий загар, то получится портрет мужчины, который в настоящий момент с силой удерживал меня на расстоянии от себя, не давая снова упасть ему на грудь и оросить ее слезами.

Это был не Эрик. В каких бы растрепанных чувствах ни находилась женщина, но отличить своего жениха от постороннего мужчины она смогла бы. Кроме того, Эрик был среднего роста с темными, слегка вьющимися волосами и почти всегда с радостной улыбкой на губах. Этот же блондин возвышался как гранитная скала, а зеленые глаза смотрели сурово, с ледяным выражением, словно призывая меня к покаянию. Только в минуту временного помешательства я могла принять его за Эрика.

Вокруг нас столпились люди и удивленно качали головами: некоторые осуждающе, некоторые презрительно улыбаясь. Их симпатии были не на моей стороне.

— Что случилось? Почему вы меня трясете как грушу? Какое вы имеете на это право? — Я еле-еле шевелила губами, но голос прозвучал отчего-то очень громко и отчетливо.

Блондин от неожиданности выпустил меня из рук, а собравшаяся вокруг нас толпа расхохоталась.

— Ты посмотри, она еще спрашивает! — услышала я чей-то возглас.

— Настойчиво таранила его машину, а теперь притворяется непонимающей, — вторил ему чей-то бас.

— Идиотка несчастная, посмотри, что ты сделала со своим динозавром! — брезгливо процедил сквозь зубы блондин и отошел от меня к своей сверкающей серебристой краской новенькой модели вездехода «порше». Потом он еще раз взглянул на меня, сел за руль и уехал.

Я растерянно смотрела ему вслед, потом перевела взгляд на свой автомобиль, который блондин обозвал динозавром, и слезы снова потекли из моих глаз.

Весь капот машины был смят, и она выглядела курносым страшилищем. Это было последней каплей, переполнившей чашу моего страдания. Я рухнула на землю и завыла.

Настроение толпы резко изменилось. Презрение ко мне сменилось жалостью.

— Не расстраивайся, с кем не бывает! Будь в следующий раз более внимательной, крошка, не путай тормоз с газом. Так и до беды недалеко. — С этими словами пожилой джентльмен подошел ко мне и предложил свою помощь.