Мертвый, как ты

Оглавление

Пока же констебль Уэстмор проходит через самую мучительную стадию как для жертвы, так и для себя самой. Они одни в женской смотровой, которую сейчас называют «криминалистическим центром»; в стерильной комнате для взятия улик. Рокси Пирс в белом махровом халате и розовых тапочках, в которых она сюда и приехала. В машине на нее для тепла накинули еще одеяло, но сейчас его сняли. Она сидит, понурив голову, на синем гинекологическом кресле — тихая, сгорбленная и тупо глядит в одну точку. Длинные спутанные черные волосы упали на лицо. Когда полиция только приехала к ней домой, она была очень возбуждена и говорила без умолку, а сейчас словно оцепенела.

Из рассказов женщин Клер Уэстмор знала: когда тебя насилуют, все равно что убивают твою душу. И после изнасилования, почти как после убийства, пути назад уже нет. Никакое лечение, никакая психотерапия уже не поможет Рокси Пирс стать той, какой она была раньше. Да, со временем ей немного полегчает, она сможет жить дальше, жить почти нормальной жизнью. Но именно «почти». Она все время будет бояться. И уже не сможет верить — никому и никогда.

— Рокси, здесь вам ничто не угрожает, — сказала Клер Уэстмор с мягкой улыбкой. — Надежнее места не найти. Здесь он до вас не доберется.

Она снова улыбнулась. Но ответа не последовало. Она как будто разговаривала с восковой фигурой.

— Здесь ваша подруга Аманда, — продолжала констебль Уэстмор. — Она ненадолго вышла за сигаретами. Она пробудет с вами целый день. — Клер взглянула на свою подопечную и снова натолкнулась на ее пустой взгляд. На мертвые глаза. Онемевшие, как все у нее внутри.

Рокси Пирс механически отметила стены цвета магнолии в маленькой комнатке. Их недавно покрасили. На круглых больничных часах 12.35. На полке коробка с синими латексными перчатками. На другой полке синие и красные ящики со шприцами, ватными тампонами и пузырьками в стерильной упаковке. Розовый стул. Весы. Раковина; с одной стороны от нее диспенсер с увлажнителем, с другой — стерильное моющее средство. На голой белой полке телефон; как в какой-нибудь телевикторине, его, наверное, можно использовать для «звонка другу»… На стене выдвижной монитор на шарнирах.

На глаза у нее навернулись слезы. Жаль, что Дермота здесь нет… Я совсем запуталась… Жаль, что изменяла Дермоту, что совсем спятила из-за Янниса.

— Я ведь сама во всем виновата, да? — вдруг выпалила она.

— Ну что вы, Рокси! — возразила констебль Уэстмор, одновременно записывая ее слова в блокнот. — Вы не должны себя винить. Вы ни в чем не виноваты.

Но Рокси снова погрузилась в молчание.

— Ладно, милая. Не волнуйтесь. Вы не обязаны ничего мне говорить. Если не хотите, сегодня можем вообще не разговаривать, но мне нужно снять с вас улики, чтобы мы могли найти того, кто это с вами сделал. Вы как, не против?

Через несколько секунд Рокси сказала:

— Я чувствую себя грязной. Хочу принять душ. Можно?

— Конечно, — вступила в разговор женщина-криминалист. — Только не сейчас. Мы же не хотим смыть все улики, верно? — Она говорила чуточку властно. Клер Уэстмор подумала: уж слишком сухо и официально она разговаривает с жертвой, чье состояние сейчас такое хрупкое.

Снова последовало молчание. Мысли Рокси заскользили по касательной. Она взяла две бутылки из неприкосновенного запаса Дермота. Где-то их оставила. Одна стоит откупоренная на кухонном столе, вторая в холодильнике. Придется где-то покупать такую же бутылку, чтобы заменить ту, открытую, и успеть вернуться домой до Дермота, поставить бутылки в погреб. Иначе он устроит скандал.

Женщина-эксперт надела перчатки, подошла к пластмассовым ящикам и вынула из упаковки запечатанный стерильный комплект для снятия улик. Маленький скальпель для взятия ткани из-под ногтей. Возможно, женщина оцарапала нападающего, и у нее под ногтями находятся клетки кожи с образцами ДНК. Важная улика.

Суровое испытание, которое предстояло пройти Рокси Пирс в этом кабинете, только начиналось. Прежде чем ей разрешили принять душ, женщина-эксперт взяла у нее мазки из всех мест, которые могли соприкасаться с насильником. Она искала слюну, сперму и клетки кожи. Она сбрила Рокси волосы на лобке, взяла анализ крови и мочи на алкоголь и прочие ядовитые вещества и описала в журнале все повреждения в области гениталий.

Пока эксперт вычищала грязь из-под ногтей Рокси, помещая каждый образец в отдельный пакет, констебль Уэстмор пыталась успокоить ее:

— Рокси, мы обязательно его найдем. Потому-то мы и берем у вас все эти анализы. С вашей помощью мы не допустим, чтобы он напал на кого-то еще. Понимаю, как вам сейчас тяжело, но вы уж потерпите немножко.

— Не знаю, зачем вам беспокоиться, — вдруг сказала Рокси. — Ведь за решетку попадают всего четыре процента насильников, верно?

Клер Уэстмор не знала, что ответить. Она слышала, что в масштабах всей страны цифра еще меньше. Дело в том, что лишь шесть процентов жертв изнасилования заявляют в полицию. Но ей хотелось утешить Рокси.

— Это не совсем так, — ответила она. — Да, показатели низкие. И все потому, что мало кто обладает вашей храбростью. Многим женщинам не хватает духу заявить о насилии в полицию, как поступили вы.

— Храбрости? — с горечью переспросила Рокси. — Никакой храбрости у меня нет.

— Нет, есть. Вы по-настоящему храбрая женщина.

Рокси Пирс упрямо покачала головой:

— Я сама во всем виновата. Будь я храбрая, я бы дала ему отпор. А так… все подумают, что я сама хотела, чтобы он это сделал, что я, наверное, как-то его поощряла. Другие, наверное, сумели бы помешать ему, врезать коленом между ног или еще что-нибудь, а я ведь так не сделала, верно? Просто лежала, и все.