Почему я ушёл из «Круглосуточных гамбургеров Гарри

Оглавление

В общем, я обернулся и увидел маленького коротышку в очень толстой куртке на молниях. Такая же блестящая серебристая ткань, как у гонщиков из сигаретной рекламы, знаете? Ещё на нём были подбитые лыжные штаны из того же материала, с кучей карманов. А когда клиент стянул капюшон, то оказалось, что на лице у него огромные толстые очки, как будто он только что из сильной пурги — но на дворе стоял апрель, и снега не было уже несколько недель, десять-пятнадцать градусов тепла.

Ну, я же не хотел накосячить, поэтому притворился, что не замечаю ничего странного, и спросил:

— Здравствуйте, сэр. Можно узнать ваш заказ?

Он глянул на меня с юмором и ответил:

— Думаю, да.

— Желаете посмотреть меню? — это я уже спросил из лучших побуждений — блин, наверное, я даже переигрывал: дальнобои брали меню сами.

— Думаю, да, — ответил он снова, и я вручил ему меню.

Он изучил листовку и указал на чизбургер, который был похож на Гаррину стряпню не больше, чем я — на Сильвестра Сталлоне. Записав заказ на бумажку, я передал её Гарри, который прошипел:

— Не приставай к парню!

Я понял намёк и вернулся к подметанию. Когда бургер был готов, я взял тарелку, чтобы передать клиенту, и чуть не уронил её на пол, потому что снаружи раздался звук, будто кто-то выстрелил из ружья, а в окне мелькнула зелёная вспышка. Сбегать глянуть поближе я не мог, потому что парень как раз начал копаться по своим карманам в поисках денег, чтобы заплатить за бургер.

— Я заплачу сразу, — сказал он серьёзно. — Возможно, я уйду довольно быстро. Вероятно, мои деньги здесь не подходят.

У парня не было никакого акцента, но по тому, что он сказал насчёт денег, я понял, что это — иностранец. Поэтому я дождался, пока он вытащит жменю странного вида монет, и сказал ему:

— Мне надо узнать у менеджера.

Он вручил мне монеты, и пока я нёс их к Гарри и старался рассмотреть сквозь оконную занавеску, откуда взялась та зелёная вспышка, дверь открылась и впустила трёх женщин. Если парень был весь закутан как эскимос, то на вновь вошедших не было ничего, кроме джинсов.

Напоминаю — это были женщины, а на дворе стоял апрель.

Мне было всего шестнадцать, поэтому я с трудом заставил себя не пялиться и практически убежал на кухню. Там я попытался изложить Гарри происходящее, но деньги, зелёная вспышка и полуобнажённые женщины так спутались друг с другом, что рассказ получился бессвязным.

— Малыш, я же говорил, что у нас бывают довольно странные клиенты, — ответил он. — Ну, давай посмотрим на деньги.

Я отдал Гарри монеты, и он сказал:

— Да, мы это возьмём, — и отсчитал сдачу.

Я не знаю, как он это сделал, потому что надписи на монетах выглядели для меня как китайские иероглифы — я так и не понял, что это были за символы. Он дал мне сдачу, потом заглянул в глаза и спросил:

— Малыш, ты в состоянии обслужить тех женщин? Это часть твоей работы. Сегодня я их не ждал, но к нам вообще приходят странные люди, я же тебе говорил. Ты уверен, что справишься и не распугаешь мне клиентов? Может, лучше подведёшь черту и поищешь себе другую работу?

Мне очень хотелось получить свою зарплату. Поэтому я стиснул зубы и сказал:

— Всё в порядке!

Вам в шестнадцать лет приходилось обслуживать столы, когда шесть голых сисек маячат прямо перед носом? Эти трое смеялись и шутили на каком-то иностранном языке, который я никогда раньше не слышал. Думаю, только одна из них говорила на английском, потому что заказывала и рассчитывалась именно она. Каким-то образом всё вышло довольно гладко, и они покинули ресторан, чуть ли не улыбаясь мне.

Около четырёх всё снова замедлилось, а с полпятого до пяти потянулся на завтрак обычный народ. По-моему, с двух до четырёх было примерно полдюжины клиентов. Всех я уже и не помню; многие из них были не такими уж и странными, но первый коротышка и три женщины — этих я запомнил прекрасно. А может, другие тоже были довольно странными, может, даже, удивительнее первого, но он был первым, и этим всё сказано. А женщины… Скажите, ну как они могли не произвести впечатления на шестнадцатилетку? Не то чтобы они были какими-то ослепительными красотками или типа того — нет, они были самыми обычными, просто я не привык видеть женщин без блузок.

В полвосьмого, когда я закончил, крыша была в пути — я не понимал, что за фигня там творилась. Начинало казаться, что я всё это выдумал.

Я пошёл домой, переоделся и сел на школьный автобус. Ещё не привыкший к ночной работе, и к безумной усталости, и к необходимости, несмотря на это, вникать в школьные дела, я почти уверил себя, что всё вчерашнее было каким-то странным сном. Потом я вернулся домой, проспал до одиннадцати, а затем встал и снова двинул на работу.

И, блин, всё было почти точно так же, ну разве что за исключением полуобнажённых женщин. Сначала пошли обычные дальнобойщики и прочие, потом они схлынули, а затем стали появляться чудики. Знаете, в шестнадцать лет кажется, что можешь справиться с чем угодно. Ну я, по крайней мере, думал именно так. Поэтому я не позволял клиентам сбивать себя с толку — даже тем, которые выглядели не совсем как люди. Гарри ко мне привык, а я довольно сильно облегчил ему работу, поэтому уже через пару недель более-менее определилось, что я могу работать, пока не надоест.

На самом деле, было прикольно наблюдать, кто придёт за бургером в очередной раз. Больше всех мне понравился парень, который появился без машины, без вспышек, без ничего. Он носил синий охотничий жилет, полностью опутанный проводами, и такие средневековые колготки со штукой, которую Гарри назвал гульфиком. Его волосы и жилет были покрыты снегом и какой-то странной липкой замазкой, а сам он дрожал, как будто на улице Арктика, хотя была середина июля. Ещё у него под жилетом ползал какой-то маленький зверёк, но показывать его он не стал; судя по форме выпуклостей, это было что-то типа ласки или горностая. У чувака был самый странный акцент из всех, что я слышал, но вёл он себя, как будто был дома, и сделал заказ, даже не заглядывая в меню.