Грязь

Оглавление

— Меня зовут Генрих Шварц, — сказал он. — В Мексике я живу на нелегальном положении, здесь меня принимают за американца на пенсии: для меня это не трудно. Будучи ребенком, я жил восемь лет в Милвоке. Позже я обучался на специальных курсах «американизации» в одном из немецких военных заведений.

Дождь на улице становился все сильнее и сильнее. Я слышал, как поднялся ветер. Блэк встал и начал медленно ходить взад-вперед, с силой сжимая руки.

— В немецкой армии я был командиром. Немного молод для тех обязанностей, которые были возложены на меня, но я принадлежал к известной, высокопоставленной семье. Мы не были нацистами! Что бы там ни говорили, мы ими не были! Да, у нас были отдаленные связи с партией. У Фриды были более регулярные контакты. Но кто их не имел тогда? Я принадлежал армии, я был солдатом, был трижды награжден, один раз в Польше и два раза в Африке.

Вошел Хьюго, неся деревянную коробку, которая, как мне кажется, служила для хранения револьверов. Анри, казалось, не замечал его присутствия.

— Я прошел тренировку в Баварии, где нас обучали изображать американцев, учили технике саботажа. В Африке я был тяжело ранен, меня отозвали и направили на транспорт: поручили склад у бельгийской границы. Хьюго был тогда моим ординарцем. Он продолжает быть им до сих пор.

Слуга наклонил голову, не более.

— В мои функции также входила транспортировка евреев, собранных в Голландии. Я отвечал за поставку охранников и за все, что было необходимо, чтобы перевезти их в тыл. Их было немного. В неделю не больше сотни. Это было неприятное дело, но я об этом не задумывался. Рутинная работа, угрюмая, тусклая. Но, по крайней мере, там у меня была Фрида.

И вдруг все рухнуло и очень быстро. Я отвечал за четырнадцать пленных, а американцы уже наступали. Перевозка их была невозможна. — Его кулак стукнул о кофейный столик. — Что я должен был делать? Освободить пленных, чтобы они занялись подрывной работой в нашем тылу? — Его голос звучал все громче, становился резким, он завопил. — У меня был приказ! Я был солдатом. Хьюго и я выпустили их, чтобы… перевезти недалеко от того места, где они были.

Его взгляд обвел комнату, остановился на окнах.

— В ту ночь шел дождь, — сказал он. — Так же, как сегодня вечером.

Какие образы проходили сейчас перед глазами этих трех существ? Я спрашивал себя об этом. Образ жалкой процессии пленных с лицами, обезображенными голодом, от которых ничего не осталось, кроме черепа, обтянутого кожей? Я представил себе Хьюго и Анри, стоящих у грузовика, покрытого брезентом, предназначенного для перевозки скота, в ожидании, чтобы пленники выстроились в линию в последний раз. А Фрида?

Звучит ли еще в ее ушах щелканье револьвера с регулярно повторяющимися интервалами? Слышит ли она еще последние стенания жертв? Нет, сейчас она пыталась уловить другие шумы, которые свидетельствовали бы о неотвратимой опасности. Где-то в ночи.

— Позже меня судили в Нюрнберге, — продолжал Анри глухим голосом. — Но ничего не доказали. Согласно смутным слухам, двоим детям из этой группы удалось якобы избежать… Меня держали в течение долгих месяцев в изоляции, в то время как искали воображаемых свидетелей. Это ничего не дало. Дошли до того, что втянули в это дело несчастную Фриду, обвиняя ее в том, что она, как вампир, обирала трупы. Это было ужасно! Ничего не было доказано, но я провел пять лет в тюрьме Ландсберга. Неделю спустя после того, как меня выпустили, мы бежали сюда. Если бы они нас нашли, и мы это знаем, настал бы час мести. В конце концов им удалось нас найти. Посмотрите! — Он порылся в кармане и вытащил из него конверт со штемпелем Мексики. Внутри конверта лежал листок отрывного календаря с сегодняшней датой. Грубый рисунок, почти детский, изображал три тела, жалких и странных, весящих на дереве, одно из них было одето в юбку. Внизу под рисунком слова, нацарапанные на немецком языке: «Сегодня вечером, Командир».

— Другие послания предшествовали этому, — сказал он. — Это началось шесть недель тому назад. Сначала пакет, в котором был золотой браслет, такой, как носит Фрида. Они обвили его резиновой змеей, эти дьяволы. На этот раз — записка со словами: «Скоро, Командир, но не так быстро».

Казалось, что Фрида задыхалась, настолько частым стало ее дыхание, частое, хриплое.

— А потом детский пистолет, — простонала она. — С красным пятном, как будто кровь. В другой раз — книга.

— Да, — сказал Анри. — Книга об Адольфе Эйхмане. Они написали на титульном листе: «В этом месяце вы к нему присоединитесь».

Я посмотрел на них: все трое находились в другом конце комнаты.

— Вы для этого позвали меня сюда сегодня вечером, — сказал я. — Вы думаете, что они не нападут, если будет кто-то чужой в доме?

— Я не знаю, Эрик, — ответил он. — Вам они ничего плохого не сделают. Вы — американец, и это принесло бы им неприятности. Они осторожны. Читайте историю Эйхмана!

На его лице появились морщины, глубокая складка перерезала лоб.

— Однако это не произойдет так, как в случае с Эйхманом. Они посылают эти предупреждения, чтобы мучить нас… Здесь что-то личное. Дьявольское!

Анри положил руку мне на плечо.

— Хьюго и я, мы способны себя защитить. У нас есть оружие и достаточное количество боеприпасов. Но Фрида, она должна достичь Мехико. Позаботьтесь о ней, вы дали клятву.

Я не решился посмотреть ему в глаза.

— Я это обещал, — сказал я, — и я сдержу обещание. Во всяком случае, она не виновата в том, что делали вы. И если сегодня вечером начнутся неприятности, я вас не брошу. Неважно, что я думаю о вашей истории… Я не позволю каким-то подлецам просто так стрелять в вас.