|
Оценить:
|
Путешествие хорошего пса
2
с поверхности пруда. Я не понимал, что именно я сделал не так, но определенно все были
расстроены из-за меня. Все, кроме Клэрити. Я рискнул взглянуть на нее, почувствовав, что она
хочет вырваться из объятий матери – ее крохотные ручонки тянулись ко мне.
– Маыш, – пролепетала она. Штаны облепили ее ножки, по ним стекала вода. Я опять
опустил глаза.
Глория раздраженно выдохнула.
– Ханна, возьмите ребенка. Ей надо поменять подгузник, а я хочу полежать на животе, чтобы загар был одинаковым с обеих сторон.
– Конечно, – ответила Ханна. – Пойдем, Малыш.
Слава богу, инцидент был исчерпан. Я выпрыгнул из воды, виляя хвостом.
– Не брызгай! – Глория поскакала по пристани, прочь от меня. Я услышал предупреждение
в ее голосе, однако не был уверен, что понял её, и хорошенько встряхнулся с головы
до кончика хвоста, чтобы высушить шерсть.
– Фу, нет! – завизжала Глория. Затем она сделала мне строгий выговор, грозя пальцем
и используя множество слов, значения которых я не понимал. Она еще несколько раз
повторила: «Плохой пёс», я опустил голову и зажмурился.
– Малыш, пойдем, – сказала Ханна. Ее голос звучал мягко, и я послушно последовал за ней
в дом.
– Маыш, – повторяла Клэрити. – Маыш.
Когда мы подошли к крыльцу дома, странный привкус во рту заставил меня остановиться.
Он мне знаком: напомнил случай, когда я вытянул из мусорного бака тонкий железный
поднос, пропитанный сладкими ароматами, и, начисто вылизав поверхность, решил
попробовать его на зуб. Вкус у металла был плохой, поэтому я сплюнул. Сейчас же я никак
не мог избавиться от этого привкуса: он прилип к языку и пробрался в нос.
– Малыш? – Ханна стояла на крыльце, пристально глядя на меня. – Что случилось?
Я завилял хвостом и вскочил на крыльцо. А когда она открыла дверь, вошел в дом первым.
Я всегда радовался, проходя в эту дверь, неважно, в дом, или из дома, так как это обещало
что-то новое.
Потом я сторожил Ханну и Клэрити, которые играли в новую игру. Ханна относила Клэрити
на верх лестницы и наблюдала, как та разворачивалась и пятилась вниз по ступенькам.
– Хорошая девочка, – повторяла Ханна, а я вилял хвостом. Когда Клэрити добиралась
до нижней ступеньки, я целовал ее в лицо, она заливалась смехом, а затем протягивала ручки
к Ханне.
– Исё, – упрашивала девочка. – Бабуся, исё. Исё.
Ханна поднимала ее, целовала и опять относила на верхнюю ступеньку.
Почувствовав уверенность, что им ничто не угрожает, я перебрался на свое любимое
местечко в гостиной, покрутился и, вздохнув, лег. Через несколько минут Клэрити подошла
ко мне, волоча свое одеяло. Во рту у нее что-то было, что она жевала, но не проглатывала.
– Маыш! – Девочка плюхнулась на четвереньки, проползла оставшиеся несколько футов, прижалась ко мне, свернулась калачиком и маленькими ручками натянула на себя одеяло.
Я обнюхал ее головку – никто во всем мире не пах, как Клэрити. Ее запах наполнил меня
теплом, от которого я задремал. Мы еще спали, когда хлопнула москитная дверь, и в комнату
вошла Глория.
– Черт, Клэрити! – воскликнула она.
Я приоткрыл сонные глаза. Глория нагнулась и вырвала девочку из-под одеяла. Место, где, прильнув ко мне, лежала Клэрити, странно опустело.
Ханна вышла из кухни.
– Я делаю печенье, – сказала она.
Я поднялся, так как знал это слово, и, виляя хвостом, подошел, чтобы понюхать сладко
пахнущие руки Ханны.
– Ребенок спал прямо возле собаки, – сказала Глория.
Я услышал слово «собака» и, как обычно оно было произнесено таким тоном, будто я ее
рассердил. Интересно, дадут ли мне теперь печенье?
– Правильно, – ответила Ханна. – Клэрити спала с ним рядом.
– Я бы предпочла, чтобы мой ребенок не спал рядом с собакой. А вдруг бы Малыш
повернулся? Он мог раздавить Клэрити.
Я смотрел на Ханну, пытаясь понять, почему только что произнесли мое имя.
Она с беспокойством прижала руку ко рту.
– Я… Хорошо, конечно. Это больше не повторится.
Клэрити еще спала, и ее головка покоилась на плече Глории. Она передала малышку Ханне
и со вздохом опустилась за кухонный стол.
– Есть чай со льдом?
– Сейчас дам. – Ханна подошла к кухонной стойке, держа малышку на руках. Она достала
какие-то предметы, но печенья я не видел, хотя прекрасно чувствовал его запах в воздухе, сладкий и теплый. Я послушно сидел и ждал.
– По-моему, собаке лучше жить во дворе, пока здесь гостим мы с Клэрити, – сказала
Глория. Она отпила чая, когда Ханна подсела к ней за стол. Клэрити заворочалась, и Ханна
слегка похлопала ее по спинке.
– Боюсь, это невозможно.
Тяжело вздохнув, я улегся. Не понимаю, почему люди так поступают: говорят про печенье, а потом ничего не дают собаке, которая уж точно его заслужила.
– Малыш – член семьи, – продолжила Ханна. Я вяло поднял голову и взглянул на неё –
печенья по-прежнему не было. – Я когда-нибудь тебе рассказывала, как он свел нас с Итаном?
Я замер, услышав имя Итана. В этом доме про него говорили все реже и реже, но всякий
раз, когда это происходило, я вспоминал его запах и чувствовал его руку в моей шерсти.
– Собака свела вас вместе? – переспросила Глория.
– Мы с Итаном знакомы с детства и были влюблены друг в друга в старших классах, но после пожара… Ты знаешь про пожар, в котором он повредил ногу?
– Может, ваш сын и говорил, не помню. Обычно Генри говорит только о себе. Вы же знаете, какие они, мужчины.
