|
Оценить:
|
За полшага до счастья
2
– Привет, Жюли.
– Мы знакомы? – спросила она, с удивлением поднимая на него взгляд.
– Нет, но это написано на вашем бедже. Иначе для чего нужен бедж с именем?
– Чтобы пожаловаться на нас на центральной кассе, если в сдаче не хватает трех сантимов. И очень редко для того, чтобы поздороваться с нами.
– У меня есть недостатки, но я не ябедник.
– Вы не взвесили яблоки, – невыразительным и равнодушным тоном заметила она.
– А надо было?
– Ну да!
– А что мне теперь делать?
– Или вы идете взвешивать яблоки, или оставляете их.
– Иду-иду, я быстро, – сказал Поль, подхватывая пакет. И на что ему сдались эти яблоки?
– Не спешите! В моей жизни это ничего не изменит, – бросила ему вслед молодая женщина.
Но он уже исчез из очереди.
Покупатели позади него начали проявлять нетерпение. Жюли воспользовалась паузой, чтобы распрямить спину, которая болела вот уже неделю.
Мужчина вернулся запыхавшись, положил перед молодой женщиной взвешенный товар.
– Вы вместо кнопки «яблоки» нажали на «виноград».
– Правда?
– Ну да, виноград «гольден». Так написано на этикетке. А у вас яблоки «гольден».
– Это важно?
– Придется платить дороже. Можете вернуться, если хотите.
Очередь начала возмущаться еще громче, и ее ропот удержал Поля возле кассы.
– Не важно, возьму как есть. А вдруг от этого яблоки станут вкуснее! – с улыбкой сказал он кассирше.
В ответ Жюли тоже едва заметно улыбнулась. Уже целую вечность ни один мужчина не любезничал с ней. Пусть даже вот так. Впрочем, в свои двадцать Жюли не привыкла к такому проявлению внимания. Беспечность повстречала достоинство на кладбище утраченных иллюзий.
– Вечером по телевизору футбол? – спросила она, протягивая Полю чек.
– Нет, с чего вы взяли?
– Да так… пиво, пицца…
– Вечер холостяка!
– Одно другому не мешает.
Жюли не удостоила ответом следующую возмущенную покупательницу, которая попыталась убедить ее, что можно и не знать, что овощи и фрукты надо взвешивать. Молодая женщина даже не прислушивалась к этому бла-бла-бла. Она уже давно была по горло сыта всем этим: «Улыбка – здравствуйте – до свидания – спасибо». В зубах навязло! И прибегала к этой формуле, только почувствовав, что за ней наблюдают. История с яблоками хотя бы дала ей возможность размять ноги и глотнуть водички с лимоном, чтобы заглушить горький привкус работы.
Тщетно.
К тому же она воспользовалась передышкой, чтобы подумать о Людовике – он радость ее жизни. Единственный положительный образ, способный сдержать захлестывающий ее шквал эмоций.
Жером, выпрямив спину, сидел на диване, уставившись в пустоту. Рабочие дни давались ему все тяжелее и тяжелее. Он больше не мог выносить своих пациентов. Всех этих сварливых бабулек с мозолями на ногах, сопливых деток, не желающих раскрыть ротик, чтобы доктор посмотрел, нет ли там, среди желтоватой слизи, признаков ангины, теток предклимактерического возраста, повествующих о своих приливах так, будто это смертельное заболевание. Что уж тут говорить о людях с кучей страховок, которые требуют освобождения от работы только потому, что их лень стала размером с баобаб.
А он вот уже десять лет пашет как ненормальный – сыт по горло, – чтобы успешно завершить медицинское образование и заполучить деревенских пациентов, которые за несколько месяцев от недоверия к новичку-доктору дошли до желания поработить его.
Для того чтобы у него открылись глаза, потребовалась драма. И он чувствовал, что, если не сделать короткого перерыва, может произойти новая катастрофа. Даже ежевечерняя доза спиртного уже не помогает держать удар. Он отключается от дневных событий, потом валится как мешок, чтобы очнуться в два часа ночи и ворочаться с боку на бок до самого рассвета. И когда звенит будильник, он выныривает из мучительного, беспокойного, невыносимого сна одиночества.
Отец – единственный, кто худо-бедно может его понять, хотя у него самого сейчас не лучший период. Завтра он ему позвонит, чтобы узнать, свободен ли сейчас их домик в Бретани. Медленный равномерный ритм волн, вероятно, поможет ему вновь обрести успокоение среди хаоса.
Малыш устроился в гостиной. Няня готовила ужин, поглядывая на него. Ребенок вытащил из ящика с игрушками всех своих пластмассовых зверушек и расставил их в кружок. Крошечный серый слоник соседствовал с огромной белой собакой, а три гуся, приклеенные к своей травяной лужайке, должно быть, задумались, как они могли оказаться рядом с лиловым динозавром чуть больше размером, чем они сами.
Малыш по-дружески беседовал с ними, по очереди выводил их проветриться на голубой цветок в углу пестрого хлопчатобумажного ковра. Погружаясь в мир своих зверушек, он инстинктивно старался отвлечься от стресса, испытанного сегодня в детском саду. Он забыл про мальчика из старшей группы, который, стоило воспитательнице отвернуться, стащил у него вторую печенку; про свою найденную на полу под вешалкой затоптанную и испачканную жилетку; про рисунок, залитый водой из опрокинувшегося стакана, в котором все полоскали кисточки. Воспитательница пообещала, что разрешит ему сделать другой. Но он-то хотел, когда мамочка придет с работы, подарить ей именно этот.
Пластмассовым зверушкам живется легче…
* * *
Вот уже два года я работаю кассиршей, и впервые покупатель поздоровался со мной и назвал по имени. Так редко можно встретить приятных людей. В основном они едва замечают меня, считая, что я недостойна их вежливости, а порой набрасываются, потому что, по их мнению, я медленно работаю. Те, кто взглядом дают мне понять, что я всего лишь кассирша, люди, прикрывающиеся тем, что клиент всегда прав, считают, что им все дозволено, включая неуместные и пренебрежительные по отношению к женщине замечания. Те, кто продолжают разговаривать по мобильному телефону и ждут, будто я какой-то аппарат, когда на экране выскочит цена, и уходят, не удостоив меня даже взглядом.
