Арктические походы Джона Франклина

Оглавление

Рассказ Ричардсона о смерти Худа и носильщиков и о людоедстве Михеля глубоко потряс его слушателей.

Франклин рассказывает, что после прибытия доктора Ричардсона он, матрос Хепберн и канадцы все в равной степени проявляли исключительное человеколюбие, ухаживая друг за другом и за больным индейцем-переводчиком. Выполняя непосильные для них работы, эти умирающие люди не позволяли другим помочь себе, затрачивая по полчаса на колку одного полена дров и столько же времени на доставку его на расстояние сорока шагов. Эти люди перед лицом смерти проявляли героическое самопожертвование.

Один из канадцев слег. Через несколько часов он умер. Второй канадец сразу как-то притих, ему стало очень холодно. Его покрыли тремя одеялами. Он умер в тот же день. Трупы оттащили несколько в сторону — вынести их из дома не хватало сил. У переводчика-индейца, казалось, помутился разум. Его речь стала бессвязной, он стал метать дикие, страшные взгляды. Впрочем, никто не был вполне нормален. Сознавая свое состояние, Хепберн однажды воскликнул: «Ежели мы когда-нибудь возвратимся в Англию, то я буду очень удивлен, если к нам вернется светлый разум». Нарушение мозговой деятельности сказывалось в частности в страшной обидчивости и в том, что каждому казалось, будто его товарищ слабее и ненормальнее его самого. Поэтому постоянно случалось, что один предлагал другому свою поддержку при заготовке дров или советовал занять более теплое и спокойное место; если же тот, боясь сделать лишнее движение, отказывался от помощи или совета, то в ответ первый высказывал свое недовольство в самых резких, гневных выражениях. Минутой позднее происходило примирение, но вслед за ним повторялась прежняя сцена.

Настало 7 ноября. Начало дня Франклин описывает в следующих словах: «Наш переводчик провел бессонную ночь. Его мучили видения приближающейся смерти, которые мы тщетно старались прогнать. К утру он был так безучастен и слаб, что почти не мог говорить. Я остался лежать рядом с ним, чтобы насколько возможно приободрить его. Доктор и Хепберн отправились колоть дрова. Едва они успели приняться за работу, как вдруг к их удивлению услышали выстрел и почти сразу же увидели совсем близко от себя трех индейцев», — помощь прибыла, люди были спасены. Трудно представить себе, что чувствовали Франклин и его товарищи в эту минуту. Впрочем, переводчик был так слаб, и разум его был в таком состоянии, что он не мог понять, что произошло. Силясь сообразить, в чем дело, он попытался приподняться на своем ложе, но сразу же упал обратно. Нет сомнения, что «приди помощь несколькими часами позднее, — говорит Франклин, — и он был бы мертв, а для нас этот срок измерялся немногими днями».

Трех индейцев прислал Акайчо, чтобы подать несчастным первую помощь. Его разыскал Бак, высланный Франклином с этой целью вперед. Баку удалось достигнуть форта Провидение, причем, несмотря на ужасный голод, он потерял в пути только одного человека.

Насколько тяжело было состояние людей в лагере Франклина, видно из того, что сам он, Ричардсон и Хепберн с жадностью набросились на принесенную пищу, хотя прекрасно знали, что нужно есть понемногу. Ричардсон беспрестанно повторял этот разумный совет, но в то же время уплетал, мясо, как голодный волк. В результате всем троим пришлось перенести страшнейшие боли в области живота, по счастью не стоившие никому из них жизни. Переводчик не мог самостоятельно двигаться и в этом было его спасение, так как если бы он в своем состоянии переел, то ослабевший организм не справился бы с данной ему нагрузкой. Индейцы давали ему мелкие порции мяса, часто повторяя кормление.

Тридцать шесть дней провел Франклин в форте Предприятие, так плохо оправдавшем свое название. 16 ноября оставшиеся в живых отправились в сопровождении индейцев в лагерь Акайчо. Со стороны индейцев Франклин и его спутники встретили самое большое участие и предупредительность. Они отдали англичанам свои лыжи, а сами брели увязая в глубоком снегу. До лагеря индейского вождя было не очень далеко, но приходилось часто останавливаться из-за слабости людей, и потому переход длился шесть дней.

Акайчо принял своих гостей в высшей степени любезно. «Собравшиеся в шатре индейцы, — пишет Франклин, — приветствовали нас взглядами сострадания и в течение четверти часа соблюдали глубокое молчание, желая этим показать, как велико их сочувствие нашему страданию».

Из полученного от Бака письма Франклин к своему огорчению узнал, что заказанные весной товары для индейцев до сих пор еще не прибыли. Он боялся, что узнавший об этом Акайчо откажет экспедиции в необходимом содействии. Однако индейский вождь проявил большое благородство, не обратив внимания на это обстоятельство и согласившись подождать договорной оплаты за участие в экспедиции. После соответствующего объяснения с Франклиным он закончил свою речь словами, не лишенными горького юмора. «Пусть это будет первым случаем, что должниками окажутся белые люди» — сказал Акайчо, намекая этим на обычную задолженность со стороны индейцев, немилосердно и усердно обираемых торгующими компаниями. 11 декабря Франклин прибыл в форт Провидение и был любезно принят здесь начальником его, так много навредившим экспедиции раньше.

С возвращением в форт Провидение экспедиция Франклина могла считаться законченной. Отсюда Франклин отправился в сопровождении Ричардсона и Хепберна в форт на Лосьем острове, где экспедиция встретилась с ушедшим вперед Баком. Здесь они провели весь остаток зимы. За это время люди успели поправиться, и только страдавший тяжелой формой ревматизма Хепберн вынужден был долго лежать в постели. 26 мая экспедиция покинула форт и 14 июля прибыла на Йоркскую факторию на берегу Гудзонова залива. С момента выступления экспедиции из этой точки на север прошло почти три года. В общей сложности экспедиция сделала за это время 5550 миль.