Фаянсовый череп

Оглавление

– Будем говорить прямо, – продолжал хозяин, с благосклонным кивком принимая от неслышно подошедшей секретарши чашечку кофе. – Архитекторов в Москве предостаточно. Буквально пруд пруди, честное слово. Так же, впрочем, как и строителей – всяких там плотников, бетонщиков, каменщиков… И тем не менее множество объектов в самой столице и вокруг нее возводится силами рабочих из ближнего зарубежья – из Белоруссии, Украины… Вы меня понимаете?

– Вы хотите сказать, что намерены мне регулярно недоплачивать? – невольно поморщившись, уточнил Голобородько. Такого поворота событий следовало ожидать, но он все равно почувствовал себя униженным и несправедливо обойденным. Он цапнул со стола поставленную туда холеной секретуткой тонкостенную фарфоровую чашку с черным кофе и разом выхлебал половину. Кофе оказался слабоватым (наверное, варили в автоматической кофеварке), но очень ароматным.

– Приятно иметь дело с умным человеком, – повторил хозяин, микроскопическими глоточками попивая кофе. – С умным и практичным, осмелюсь уточнить. Недоплачивать, говорите? Н-ну, если вам угодно это так называть, то.., да, пожалуй, и недоплачивать. Совсем немного, тысячу или, скажем, полторы в месяц… Скажу вам как практичный человек практичному человеку: вы вольны встать, повернуться и уйти. Прямо сейчас или после того, как допьете кофе… Вы – творческий человек и сами знаете себе цену. Другое дело – найти нанимателя, который согласится вам эту цену заплатить. О, разумеется, вы молоды, полны энергии, у вас все впереди… Но пройдут годы – вы понимаете, годы! – прежде чем вы добьетесь того, что я предлагаю вам прямо сейчас. А годы, Алитет Петрович, штука весьма коварная. Может случиться так, что через годы вы не захотите или просто не сможете воспользоваться тем, что само плывет вам в руки… Подумайте – вот все, что я могу вам сказать. Поверьте, ваш отказ от сотрудничества меня огорчит, но не настолько, чтобы я пустил себе пулю в висок. А вы… Вы были когда-нибудь в Сан-Франциско?

Голобородько крякнул. Унизительно это было или нет, но плешивый новорусский котяра, который сидел по другую сторону девственно чистого и широкого, как футбольное поле, стола, почти слово в слово повторял то, о чем думал сам Алитет Петрович. Да, именитые московские архитекторы наверняка запросили бы за ту же работу вдвое, втрое больше. Но он-то ехал в Москву, даже отдаленно не рассчитывая на то, что предлагали ему в этом офисе! Ну, давай, сказал он себе. Встань, повернись, хлопни дверью и уйди – весь в белом и с пустыми карманами. Отправляйся на биржу труда, дурень, а еще лучше – домой, на Кубань. В родном райцентре давно не происходило ничего веселого, о чем могли бы посплетничать бабы за стаканом семечек или мужики за четвертью самогона…

– То все понятно, – с напевным кубанским акцентом сказал он и одним глотком прикончил кофе. – Тут, понимаете, одна закавыка… Насчет оплаты – то все ясно, я с вами согласен… Но сдается мне, что дело-то не только в деньгах. А?

Наниматель вдруг рассмеялся, аккуратно поставил чашку на блюдце и плавно, как драматический актер старой школы, развел руками.

– Нет, – сказал он. – Нет, нет и нет, дорогой Алитет Петрович! Теперь я вас точно не отпущу. Я такого человека, как вы, три месяца искал и вот наконец нашел. Да вы же настоящее сокровище! Честное слово, из вас выйдет толк! Только не подумайте, – уже совсем другим тоном добавил он, заметив импульсивное движение собеседника, – что это дает вам право торговаться. Условия вашей работы изложены в контракте. Либо вы говорите “да” на этих условиях, либо мы с вами расстаемся. Это мое последнее слово. Что же касается ваших сомнений… Что ж, скажу честно. Речь идет не об одном проекте, а о двух.

– Ага, – сказал Голобородько, – вот оно что.

Так я и думал. Двойная работа за половинную плату. Знаете…

– Погодите, – перебил его хозяин. – Давайте-ка не будем торопиться. В запальчивости вы можете сказать что-нибудь лишнее.., что-нибудь, что может испортить мое впечатление о вас. Позвольте мне сначала объясниться. Проектов будет два, и в то же время он будет один…

– Не понимаю, – сердито сказал Голобородько. – Так два или один?

– Официально – один, – ответил хозяин. – А на самом деле два. Один – роскошный и дорогой, а другой – точно такой же, но поскромнее. И чем скромнее, тем лучше. Но так, чтобы эта скромность не бросалась в глаза. Сможете, Алитет Петрович?

"Ага!” – хотел воскликнуть в тот момент Голобородько, но промолчал. Главные слова были сказаны. Нужно было быть полным идиотом, чтобы после этого не понять, где именно в этом деле зарыта собака. И нужно быть безнадежным кретином, чтобы озвучить это свое понимание. Просто взять и сказать, что ты все понял, и простыми русскими словами изложить простенькую суть затеянной этим плешивым чертом финансовой аферы, для которой ему понадобился талантливый, но безымянный архитектор. Безымянный архитектор, который тихо слиняет в теплый город Сан-Франциско после того, как дело будет надлежащим образом обстряпано…

«Ну хорошо, – подумал тогда Голобородько. – А мне-то что? Какое мне дело, сколько миллионов наварит этот тип на моем двойном проекте? Две с половиной штуки в месяц, триста тысяч единовременно и гарантированное рабочее место в Сан-Франциско – этого что, мало? Да на таких условиях можно продать душу дьяволу, а не то что на работу наняться!»

Он представил себе, как едет на новеньком “порше” в сторону Беверли-Хиллз под ярко-голубым небом Калифорнии, а высаженные вдоль дороги пальмы машут ему вслед своими разлапистыми листьями. На соседнем сиденье непременно будет сидеть загорелая блондинка в ярком бикини, и пахнуть от нее будет пальмовым маслом и дорогими духами… На мгновение Голобородько даже испугался, что с головы до ног намазанная пальмовым маслом блондинка испачкает жирными пятнами сиденье новенького “порше”, но тут же успокоился, решив, что, в крайнем случае, подстелит под блондинку какую-нибудь тряпочку.