|
Оценить:
|
Шоу на крови
2
Почувствовав психологическое состояние группы, Флора решила познакомить их с другими шедеврами европейского искусства, не зацикливаясь на античности.
— Пройдземцэ на второй этаж! — предложила она.
— А мы сюда еще вернемся?.. — робко шепнула в пространство очень полная экскурсантка с короткой примятой стрижкой.
На втором этаже Фауна сразу повела их к картине, что называется, бившей наповал неиспорченную впечатлениями провинциальную душу. Это было огромное полотно «Орфей и вакханки». Пока она делала обязательное нудное вступление про итальянскую живопись, женщины с интересом рассматривали картину. Закончив вступление, Флора обратилась к сюжету живописного холста.
— Посмотрице на это типичное произведзение итальянского барокко! — призвала она группу, сверкнув хромированной указкой. Она держала ее в руке с оттопыренным мизинчиком. — Орфей — это легендарный певец, надзеленный волшебным даром восхицицельного, божесцвенного пения. Его неземным голосом заслушивались даже свирепые звери. Грозные львы и безжалосцные тигры оставляли в покое свои жертвы. Дзеревья тянулись к Орфею! Лисьцья и цветы, расцения и бабочки стремились целовать его в уста. И когда он оказался среди вакханок и стал играць для них, они настолько очаровались восхицицельным пением юноши, что потребовали от него выбрать любую из них в жены. Но Орфей не мог этого сдзелаць! Ведзь он любил Эвридзику, свою безвременно погибшую жену. Он надеялся забраць ее из царства Аида. Но опьяневшие и обезумевшие от виноградного вина вакханки настойчиво требовали его любви. И когда Орфей решицельно отказал им, они насмерць забили его каменьями!
Криворожские туристки слушали, открыв рты.
— Умирая, он сказал… — Элькина сделала драматическую паузу.
Но в этот патетический момент — можно сказать, миг Флориного триумфа — за окном музея прогремел грубый мужской голос:
— Колян! Етит твою мать! Ты рубероид даешь?!
Еще секунду назад потрясенные высоким пафосом искусства, провинциальные экскурсантки опустились на бренную землю. Они весело хихикали, демонстрируя золотые и железные зубки. За окнами музея шло строительство. Так беззастенчивая реальность вторглась в святая святых и испортила Флоркину экскурсию…
* * *
В парке напротив музея на скамье сидел человек. В тот час в знаменитом городском парке сидело, стояло и прохаживалось достаточно много праздного народу, но лишь этот внимательно вглядывался в центральный вход музея, рассматривая входящих и выходящих людей. Ровно в пятнадцать тридцать подъехали три интуристовских автобуса и сразу заполнили собой все пространство, встав один за другим на узкой улочке. Из первого высыпала веселая толпа французских лицеистов. Они моментально запрудили крыльцо музея, их громкое щебетание разнеслось по маленькой музейной улице и перекинулось в аллеи парка. Некоторые интуристовские парочки самозабвенно целовались. Им было все равно, где целоваться, — почему бы и не на экскурсии? Чем музей не место для любви?
Человек внимательно посмотрел на часы. Уже скоро. Из второго автобуса не спеша выкатились немецкие старушки и старички. Такие аккуратненькие в своих брючках, кофточках, стрижечках и очочках, такие оптимистичные, увешанные фотоаппаратами и видеокамерами. При взгляде на них старость казалась временем освобождения от страхов и забот.
Человек в парке рассматривал немецких пенсионеров и думал: он тоже когда-нибудь, лет через двадцать, будет выглядеть вот так. Только получше… Наконец, из третьего автобуса вышли американцы, самая разношерстная публика: белые, темнокожие, рыжие в густой россыпи веснушек, пожилые и молодые, толстые и тощие — очень разные. Наблюдавший за ними человек вздохнул: «До чего ж мои нынешние соотечественники похожи друг на друга. Одинаково удобно одеты в шорты, футболки, кроссовки. Одинаково жуют жвачку с одинаковыми лицами, похожими на их любимый фастфуд».
Американцев сейчас и вправду мало интересовала встреча с прекрасным. Еще в Штатах, собираясь в тур по Украине, они соблазнились посещением Гогольленда: по утверждению туристического агентства, он превосходил своими красотами Диснейленд. «В этой сказочной стране, — заливался соловьем менеджер, — вас встретят созданные по принципу диснеевских гоголевские персонажи». Кухня? О! Что касается кухни, то украинская обещала быть гораздо вкуснее и разнообразнее «Макдональдса». Им обещали и Пацюка с его варениками, и Панночку, и Вия, и Солоху — этих идеальных персонажей жанра экшн. Короче, заманили гремучей, чисто украинской смесью всего смешного и страшного, нелепого и трогательного, трагического и веселого, что только есть в этой стране. Они и купились.
В Украине раскатавшим губу туристам объяснили, что все, о чем им рассказывали, чистая правда. И проект Гогольленда есть, и вот-вот будет утвержден мэрией, и в недалеком будущем обязательно будет построен, и можно даже посмотреть его макет… Но сейчас — увы. Все средства ушли на проводимый этим летом в столице чемпионат мира по футболу. Американцы, ясное дело, возмутились и потребовали свои деньги назад. Смешные люди! Кто ж здесь деньги возвращает? Прям как дети малые! Им растолковали, что в связи с экономическим кризисом деньги вернуть не могут, государство, дескать, уже сняло с них налоги (а вот это было чистой правдой!), и поэтому милости просим в качестве альтернативы посетить всякие культурные места, церкви, музеи и театры. Гордые сыновья Америки согласились осмотреть новый Олимпийский стадион, на остальную программу покривились, но, поскольку деваться им было совершенно некуда, быстро затихли. Вот почему на фоне жизнерадостных французских и бодрых немецких туристов они выглядели вяловато.
