Летальный кредит

Оглавление

— Я поняла. А это Насте не навредит?

— Не думаю. Не знаю, поможет или нет, но не навредит — это точно… По простой логике. Если может навредить, то может и помочь. Если не может помочь, то и навредить не может. Но я знаю случаи, когда он помогал. Ты верь. И я постараюсь.

Я убрал трубку и посмотрел на шамана. Вид у него был такой торжествующий, словно он только что гигантского крокодила в очной схватке голыми руками победил. Наверное, крокодилом в данной ситуации выглядел я.

— Я верю тебе, шаман, — сказал я твердо, и этой твердостью в голосе больше себя убеждая, чем его. — И верю, что ты моей дочери сможешь помочь. Но… — я по-прежнему смущался тем, что он обладает способностью слишком много знать, — не хотел бы я, как военный разведчик, иметь такого противника.

— Я вижу, что тебя беспокоит… Служебные вопросы. Я не лезу в них. Я вообще чужд интересов любой политики. Хотя мне не по душе бандиты, которые приходят в горы все чаще и чаще. Но не по душе они мне потому, что мне всегда приходится быть настороже. Чем я мешаю им? За что они хотят убить меня? Этого я понять не могу. Я много думал над этим вопросом. Когда-то я мешал советской власти — меня отправляли в психдиспансер. Я слишком много мог узнать об их делишках и потому мешал. А какой спрос с психически нездорового человека… Потом времена переменились. Но в лучшую или в худшую сторону, я сказать даже затрудняюсь. Когда я начал помогать людям так, как я могу, меня попытались убить. И после первого раза еще трижды, включая сегодняшний случай. Чем я мешаю людям? Я им стараюсь помогать…

— Да. Одних бандитов мы частично уничтожили сегодня. Только что других уничтожили. Полностью. Но на смену им придут другие, такие же фанатики, которые готовы убивать всех, кто не с ними. Только потому, что не с ними. И не только тебя, они готовы убивать любого, кто не с ними, даже если он и не против них. А быть с ними ты не можешь, потому что ты хочешь людям помогать, а не убивать их. Я тебе сочувствую и тоже тебе помогаю, уничтожая бандитов.

— Я понимаю, что ты мне хочешь сказать, точнее, что хочешь у меня спросить. Тебя интересует, куда ушли остатки тех людей, на которых ты охотился в пещере. Так?

— Так, — сознался я. — Эти люди опасны не только для тебя. Они уже убили много простых, ни в чем не повинных людей — больше двух десятков и хотят убить еще.

— Я знаю. Они сначала думали сюда, в ущелье, подняться. О моей расщелине они только слышали, но точной дороги не знают. Хотя разговор обо мне заводили, но не знают, как меня найти. Думали в Грузию уйти и какое-то время там отсидеться. Я мыслями отговорил их от этой затеи. Я знаю, где они. Но ты поймаешь их и без моей помощи. Я уже сказал, что всегда в стороне от политики. И мог бы помочь убить их только тогда, когда они пришли бы убивать меня. А ты и сам справишься. Капитан Тайгородов поможет тебе. Он знает, как выманить этих людей, и знает, в какую ловушку они не просто пойдут, а побегут бегом. Использовать будете «груз семьсот» . Это больше всего бандитов интересует. Тайгородов в одном месте будет ждать их, ты — в другом, на дороге. Но встретишь их именно ты. Встретишь и убьешь. Сам заработаешь только шишку на голове. Но ты пока не спеши. Успеешь… До утра твои люди пусть отдыхают здесь. С рассветом отправляйтесь в обратный путь. У тебя еще будет время и на отдых, и на подготовку. Ты успеешь, я говорю. И никуда эти люди от тебя не денутся. У них судьба такая — от твоего старания погибнуть. И даже я их судьбу изменить не могу, могу только подкорректировать. А завтра после обеда позвони жене. Дочери уже сделают снимок ноги. Жена тебе все расскажет…

— Как я должен с тобой расплатиться? — задал я естественный с точки зрения современных отношений вопрос.

Шаман слегка смутился моей армейской прямоты, но ответил:

— Обычно люди расплачиваются со мной продуктами питания. Денег я не беру. Если есть что мне оставить, оставьте. Если не найдется, и так будет хорошо. Вы же спасли меня… — последняя фраза была сказана с откровенной усмешкой, и я понял, что шаман не считает нас спасителями. Я вдруг поверил, что он, сумев заставить людей, сжигающих соломенное чучело, поверить, что они сжигают человека, вполне сумел бы заставить бандитов расстрелять друг друга. Да и, наверное, заставил кое-кого, вспомнил я странные действия пятерых последних бандитов.

Запас сухого пайка у нас с собой был на три дня. Во взводе двадцать семь бойцов, не считая меня. Таким образом, мы имели возможность оставить шаману двадцать восемь комплектов. Я думаю, ему этого хватит надолго, поскольку комплект сухого пайка у нас из категории так называемого высокогорного, рассчитан на трехразовое калорийное питание в течение дня. Если учесть внешнюю худобу шамана, то ему одного комплекта должно на два-три дня хватить. А мы уж как-нибудь отчитаемся перед кладовщиками. Оформим как «безвозмездную утрату в силу не зависящих от нас обстоятельств» или как там оно в актах пишется… Придумать всегда можно. Думаю, начальник штаба после моего объяснения любой акт подпишет. Он у нас человек понимающий.

Шаман остался в своей лачуге, а я вышел к взводу.

— Петрушкин!

— Я! — Старший сержант сидел на крыльце, дожидаясь меня.

— Устраивай взвод на ночевку. До рассвета отдыхаем. Нам разрешили здесь остаться.

— Есть, товарищ старший лейтенант, устраиваться на отдых. Костер жечь можно?

Я обернулся на закрытую дверь.

— Можно, можно… Сейчас опасности никакой поблизости нет, — ответил шаман из-за двери так, словно видел, как я обернулся. Впрочем, в двери были большие щели, и он из темноты своей хибары в самом деле мог меня видеть.