Притворись моей на одну ночь

Оглавление

— Тогда вступает в действие традиционная схема наследования, — вставил Сандро с удовлетворением. — Сначала наследницей становится твоя мать, ты, а потом все наши дети. Если Лоренцо будет единственным ребенком, я стану владельцем компании твоего отца немного позже, но это все равно произойдет. Кстати, нам стоит уложить мальчика.

— Отлично, уезжайте. И возвращайтесь, когда вспомните, как следует себя вести, — надменно заявил Марио.

— Да с чего вообще ты решил, что я захочу вернуться? Я вышла замуж за того, кого ты выбрал для меня. Нет, я нашла лучшего мужа, а ты даже не поблагодарил меня. Теперь я родила тебе наследника, а ты задираешь нос. Думаешь, я хочу, чтобы мой сын оказался рядом с человеком, неспособным на каплю любви и уважения? О нет. Мама может приезжать к Лоренцо, когда захочет, но ты никогда больше не увидишь меня и моего сына, и ничто не заставит меня изменить это решение, хотя ты, наверное, думаешь, что я мечтаю о твоих деньгах. Отдай их Сандро, потрать, брось в море, что угодно. Лишь бы ты был счастлив. А деньги, по-видимому, единственное, чем ты живешь.

— Доброй ночи. — Сандро помог жене подняться и выпроводил из столовой.

Октавия не унималась:

— Не делай вид, что я нашкодившая девчонка! Он заслужил все эти слова. Или ты переживаешь, что я разрушила твои темные сделки?

— В этой сделке нет ничего темного. Ты просто никогда меня не спрашивала. До нашей свадьбы мы с твоим отцом говорили о троих-четверых детях.

— Снова беременности.

— Да. Я, кстати, надеюсь, что все они окажутся успешными, и можешь хоть в суд на меня подавать за оптимизм. Пол не имеет значения. Твой отец хотел настоять на мальчиках, но я не позволил ему сделать эту оговорку. Слияние компаний начинается с рождением первого ребенка, а второй сделает меня распорядителем контрольного пакета акций. Это своего рода спусковой крючок в сделке. В том маловероятном случае, если бы у нас вовсе не было детей, Марио остался законным владельцем компании и его семья унаследовала бы все состояние.

— Для тебя это всего лишь бизнес, — горько усмехнулась Октавия.

— Да. Но так было до настоящего момента.

Октавия с ненавистью смотрела на мужа. Значит, их малыш всего лишь «спусковой крючок». Мать, по крайней мере, подержала Лоренцо на руках, ее лицо смягчилось, когда она смотрела на внука. Октавия безуспешно ждала от отца хоть какой-то похвалы. Мог бы сказать: «Здорово, я горжусь тобой, спасибо, очень рад». Но нет. Какой же дурочкой она была, надеясь заслужить его уважение. Сегодня он и вовсе заявил, что собственный внук не заинтересует его еще несколько лет. Это последняя капля. Чаша терпения переполнена. Плохо, что она не успела сказать отцу все, что думает о нем, все, что накопилось за почти четверть жизни. Алесандро поспешил увести ее. Это выводило из себя.

— Я имею право сердиться!

— Потому что я год назад подписал контракты, которые пришлись тебе не по душе?

— Потому что ты не даешь мне выразить гнев! Плевать на ваши идиотские контракты, плевать, как вы планируете распорядиться этим якобы важным состоянием. Я всю жизнь старалась делать так, чтобы он мной гордился. Он хотел сына, но я не могла им стать. Теперь, когда я подарила ему мальчика, он лишь сказал: «Мне нужен еще один». Я имею право отправить его ко всем чертям, Сандро. Неужели ты не понимаешь, о чем я?

— Да, твой отец невыносим. Ты была абсолютно права, сказав, что больше никогда его не увидишь. Иди же сюда.

— Зачем?

— Если ты сердишься, иди сюда. Покажи твою злость мне.

— Что ты имеешь в виду? Избить тебя? Я не собираюсь.

— Делай, что хочешь, только выпусти пар. Я позабочусь о том, чтобы ты ничего не разбила.

— Ты не хочешь, чтобы я вела себя как твоя мать, кричала, звонила отцу и посылала его к чертям, а потом бросала трубку?

— Именно.

— Тебе нужно контролировать все, не так ли? А я хочу кричать, Сандро! — Такой ярости она не испытывала со времен школы.

— Я вижу. Иди сюда. — В его голосе послышались нотки, намекающие на секс.

Октавия всегда возбуждалась, слыша это, но сегодня они лишь подогрели негодование. Она была зла на отца и мужа, хотелось прорваться сквозь оборону к человеку, скрывавшемуся за броней непоколебимого спокойствия. Неужели ничто не способно его тронуть? Октавия бросилась на Сандро, позабыв об осторожности. Расстегнув ремень, он вытащил его из брюк и отбросил, не переставая смотреть в ее глаза. Она пожалела, что сняла туфли. Хотелось бушевать. Этот мужчина ее рассердил. Положив руки ему на талию, она ощутила, как напряглись мышцы его живота. Впившись в кожу ногтями, она провела по ней пальцами. Не сводя с нее неистового взгляда, Алесандро выругался, коротко рассмеялся, схватил ее запястья и завел руки за спину. Она оказалась прижатой к нему, не в силах пошевелиться.

— Ты хочешь, чтобы я не взорвалась?

— Прошу тебя, я готов принять удар на себя.

Она попробовала вырваться из железных объятий. Он улыбнулся, продолжая ее удерживать без малейшего усилия, это сводило с ума, воспламеняло, хотелось спровоцировать его на действия, заставить потерять контроль. Сощурившись, Октавия неуловимым, кошачьим движением укусила его за грудь.

— Вот, значит, как!

Алесандро по-прежнему оставался хозяином положения. Октавия дернулась сильнее, но лишь еще больше возбудила его, прижавшись к напрягшемуся бугорку между ног. Грудь болела от тесного контакта с его железными мышцами, лямка платья упала с плеча. Сандро приоткрыл рот, по-прежнему прижимаясь губами к ее шее.