Оценить:
|
Плохая хорошая жена
- Предыдущая
- 22/58
- Следующая
22
— Нет-нет, Катька, я точно не смогу! Вот я клянусь тебе, не смогу! Мне даже и представить такое трудно! Ты что! — подпрыгнув на стуле и сложив на груди руки, начала Вероника с горячностью доказывать подруге свою несостоятельность в этом вопросе. — Нет-нет, только сиделку! И все! Надо срочно, срочно подыскивать сиделку…
— Ну-ну… — вздохнув, отвела от нее взгляд Катька. — Давай помечтай. Сейчас вот мама твоя очухается немного и выдаст тебе сиделку по первое число… Да она в тебя так сейчас вцепится, что мало не покажется! Так что это… Как сказать-то даже, не знаю… Ты давай построже с ней, что ли, а то сожрет с потрохами…
— Да как же построже, Катька! Что ты говоришь такое! Ты мне предлагаешь орать на нее, что ли? На больную-лежачую?
— Да почему сразу орать-то? Я про другое говорю. Да ты и сама прекрасно понимаешь, про что…
— Да ничего я сейчас уже не понимаю. В голове сумбур полный. Главное, чтоб она только про Игоря ничего не узнала. Он все десять лет так хорошо роль стены между нами исполнял, она уж и привыкла к этому. Да чего там говорить — и я привыкла. А теперь стены нет, получается… Не дай бог, она об этом прознает…
Вероника вдруг замерла на полуслове и прислушалась, подняв кверху указательный палец, потом испуганно взглянула на Катьку. Мотнув в сторону коридора головой и грустно кивнув, Катька вздохнула только:
— Ну да, проснулась… Как быстро, черт! Слышишь, кряхтит? Иди уже… И сильно не охай там, поняла? Построже с ней, построже…
Вероника, еще раз испуганно прислушавшись, вскочила резво и в следующую же секунду помчалась на быстрых ногах по коридору в комнату, чувствуя, как ослабшая на короткое время внутренняя пружина натянулась в ней с прежней силой, как вытолкнула она ее разом из кухни, из уютной этой Катькиной жалостливой заботливости, из водочной временной коварной расслабленности — одну, в материнский инсульт, в кошмар, в неизвестность…
— Вероника, доченька, ты здесь, слава богу… — потянула к ней руки с кровати мать. — Подойди ко мне, доченька…
— Мам, ну как ты себя чувствуешь? Лучше тебе? — присела на самый край стула перед ней Вероника. — Ты почему в больницу на «Скорой» не поехала? Там бы лечение полноценное провели…
— Ну что ты, доченька, какое лечение… Не болтай глупости. Какое мне теперь уже лечение поможет? Все, отбегалась твоя мама, Вероничка. Что ж делать, раз так…
— Мам, ну что ты, что ты говоришь! Ты еще встанешь, обязательно встанешь!
— Нет, доченька, не встану. Придется и тебе, и мужу твоему с этим как-то смириться, на всю теперь жизнь, доченька… Ну ничего, ничего, все дети рано или поздно через это проходят, и тебе вот тоже придется… Ты Игорю своему уже сказала, что со мной случилось? Когда вы меня к себе перевезете? Сегодня? Я бы хотела уже сегодня…
— Мам, но погоди… Давай ты лучше пока здесь побудешь, а? А я к тебе сюда буду приезжать, сразу после работы… Я все сделаю… Я научусь…
— Доченька, ну что ты говоришь такое, господи? Глупенькая моя… Какая тебе теперь со мной работа? Нет-нет, я думаю, что работать тебе больше совсем не нужно! Что тебя, муж не прокормит? У тебя теперь мама на руках, доченька, какая такая работа… Ты должна быть с мамой теперь неотлучно… И не думай даже…
Александра Васильевна вдруг шустро дотянулась до тонкого Вероникиного запястья и с силой вцепилась в него, будто хотела таким образом сломить глупое сопротивление дочери. Да и что же это такое, в самом деле, лепечет какую-то полную ерунду девчонка — будет она к ней сюда приходить. Зачем это — сюда? Еще не хватало, сюда! Нет-нет, теперь уж гордый ее муженек никуда не денется, придется ему подвинуться, теперь уж ему Веронику придется уступить. В конце концов, она же ее, ее дочь! А сам пусть лучше о материальной стороне жизни позаботится. У него теперь и жена, и теща на руках будут! Все по справедливости, как оно и должно быть. Судьба, она всегда людьми правильно распоряжается, всех ставит на свои законные места и всех возвращает на круги своя… Огромной ценой это возвращение обходится, конечно, но тем не менее…
— Доченька, ты, главное, не волнуйся. Ты успокойся, милая, все будет хорошо… Что же теперь делать, раз с мамой твоей горе такое приключилось? Придется тебе за мной ходить, как за малым дитем. И днем и ночью. Ты поняла? И про себя забыть придется. А как ты думала, дорогая? Именно так любящие своих родителей дети и поступают. Надо уметь отдавать долги, Вероника. Ведь ты любишь свою маму, доченька? Правда? Ведь ты же не заставишь свою маму страдать?
— Мама, ну что ты… Нет, конечно же, нет… Я сделаю все, что от меня зависит, чтоб поднять тебя на ноги. Только, понимаешь, пока я не смогу тебя к нам забрать. Работу я все равно не смогу бросить, нет у меня сейчас такой возможности, мамочка! А ухаживать я за тобой буду, обязательно буду. И вечером после работы, и сиделку найму…
— Какую сиделку? Ты что? При живой дочери — сиделку?! Да как у тебя язык повернулся…
Александра Васильевна горестно задрожала губами и отвернула лицо к стене, однако запястья Вероникиного из своей цепкой руки не выпустила, а, наоборот, даже сжала его еще сильнее. Так сильно, что Веронике показалось вдруг, что ладонь ее скоро отпадет от руки и безвольно шмякнется на пол, как ненужный предмет.
— Ну мамочка, ну что ты… Ну, не плачь… Мамочка, я и правда пока не могу… Я не могу тебе всего сказать, ты просто поверь мне на слово…
— Чего? Чего ты не можешь мне сказать? — вмиг уставила Александра Васильевна на дочь загоревшиеся прежним неуемным огнем любопытства глаза. — У тебя что-то происходит в личной жизни, да? Что? Ну, скажи же мне, дочка! Ты мне так давно уже ничего не рассказывала! Ну? Говори же! Что?
- Предыдущая
- 22/58
- Следующая