И расцветает любовь

Оглавление

Войдя на кухню, Ангелина сразу почувствовала умопомрачительный запах дерунов. На плите уже кипел чайник. Желудок требовательно заурчал, напоминая, что пришло время ужинать. Она устроилась за столом, и уже через несколько минут наслаждалась горячим чаем и дерунами с румяной хрустящей корочкой, слушая неторопливый рассказ Германа о проделанных им успехах на пути к выздоровлению.

— А где Вера Петровна?

Только сейчас Ангелина заметила, что в квартире они с Германом вдвоем.

— Уехала к сестре. Прости, что не предупредил, все получилось спонтанно. Только она уехала, сразу пришла ты.

Впервые им представилась возможность провести весь вечер вдвоем. И хоть Вера Петровна редко беспокоила их, все же Ангелина чувствовала себя немного неуютно и почему-то ужасно смущалась.

Молчание затянулось. Ангелина, немного подумав, все же решила задать волнующий вопрос:

— Герман, я… Я хотела спросить насчет Маши.

— Да? — Он улыбнулся.

— Как давно вы знакомы?

— Совсем недавно. В первый раз я увидел ее в реабилитационном центре. Потом она стала появляться чаще, уже с Дениской. С ним, кстати, я тоже познакомился там же.

— Не кажется ли тебе эта Маша слишком навязчивой? — спросила Ангелина и тут же прикусила язык. Боже, неужели она сказала это вслух? Что он теперь о ней подумает? Ангелина почувствовала, как краска стыда прихлынула к щекам.

— Просто она приходит к тебе слишком часто… — добавила она, и снова пожалела о сказанном.

— Возможно, ты и права. Но не могу же я указать ей на дверь. В конце концов, она не сделала мне ничего плохого, — пояснил Герман. — Да и мальчишка не заслужил такого обращения. Если хотят — пусть приходят.

В этом была логика. Ангелина вздохнула и решила перевести разговор на другую тему.

Так тепло и легко текла их беседа. Как-то сама по себе речь зашла о семейных традициях. Ангелина ностальгически сказала:

— В нашей семье принято ужинать всем вместе. Конечно, бывали случаи, когда кто-то не успевал приехать в положенное время, но такое случалось крайне редко. За ужином мы обычно обсуждали прошедший день, делились новостями, шутили. Но после моего отъезда в Москву эта традиция сошла на нет… Мама до сих пор иногда вздыхает по телефону, говоря: «Вот сегодня опять ужинаем без тебя».

Ангелина опустила глаза и принялась рассматривать яркие цветы на шелковой скатерти. Она чувствовала себя одиноко вдали от родного дома. Герман, казалось, разгадал ее грусть. Лина почувствовала его горячую ладонь на своей руке.

— Это было — и это главное. У тебя остались чудесные воспоминания о доме, именно они еще сильнее связывают нас с родными, — философски заметил он. — Как хорошо, когда вся семья собирается вместе на ужин. К сожалению, мы с мамой всегда приходим в разное время.

Теплая улыбка тронула его уста, и Ангелине стало легче на сердце.

— А какие традиции есть в вашей семье?

Герман задумался.

— Не одно поколение нашей семьи занимается мыловарением. Так что это тоже можно считать своего рода традицией. Иногда я тоже нахожу время для этого занятия.

— Ты никогда не говорил мне, что увлекаешься мыловарением.

— Честно говоря, я как-то забросил это занятие. В последний раз изготавливал мыло год или полтора назад. Кстати…

Герман хитро ей подмигнул и вышел в коридор. Ангелина с любопытством следила за его действиями. Он извлек из шкафа несколько небольших картонных коробок и поставил их на кухонный стол. Ангелина в нетерпении открыла одну из них.

Ее глазам предстало несколько рядов мыла ручной работы самых разнообразных форм и оттенков. Каждое из них было завернуто в пищевую пленку. Она засмотрелась на мыло из голубой глины. Кусочек был гладким на ощупь, серо-голубого цвета с красивым узором сверху.

— Ты сам это делал?

— Сам.

Вероятно, глаза ее блестели от восторга, потому что Герман зарделся.

— Это все, что осталось. Ведь натуральное мыло, сделанное на мыльной основе, хранится недолго.

— Да, я слышала об этом, — кивнула Ангелина, крутя в руках другой брусок. Это было соляное мыло. Твердое, гладкое, как отполированный камень. Маленькие кусочки соли блестели как снежинки на снежной корке.

— Мыло, которое лежит в этих коробках, создано «с нуля» из таких компонентов, которые позволяют ему храниться довольно долго, не меняя своих свойств, — пояснил Герман. — Со временем такое мыло становится только лучше. Жаль, что ты увидела только то, что осталось.

— Я уверена, что у меня еще будет возможность увидеть и другие твои работы, — улыбнулась она. — Какая красота!

Она взяла в руки оливковое мыло бело-кремового цвета с красивым плавным растительным узором. Запах был тонким, едва уловимым, с характерной оливковой горчинкой.

— Если нравится — бери.

— Правда? Спасибо.

— Только подожди минутку.

Он вышел из кухни и вернулся через несколько минут. В его руках было то самое оливковое мыло, только обернутое в пергаментную бумагу и перевязанное бечевкой.

— Кстати, лучше всего хранить его в открытой мыльнице с дырочками на дне.

— Почему?

— Потому что оливковое мыло нужно просушивать. Когда оно обдувается со всех сторон, оно не успевает раскиснуть.

— Хорошо, буду знать.

Эта тема оказалась для нее увлекательной. Она слушала Германа с большим интересом и время от времени ловила себя на мысли, что ей нравится, как горят его глаза, как озаряются улыбкой губы. Рассказывая о любимом хобби, Герман вдруг преобразился, невероятно похорошел. Он создавал какой-то особый мир вокруг себя, невероятно притягательный. Его внутренняя красота во многом превосходила внешнюю и удивительным образом привлекала к себе. С каждым днем Ангелину тянуло к нему все сильнее и сильнее. Она чувствовала, что эмоциональная связь между ними становится еще крепче, еще прочней.