Акция прикрытия

Оглавление

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Он испытывал робость перед начальниками и стеснялся настырности жены.

– Ничего не случилось? Живой он, здоровый? – как заведенная продолжала повторять женщина. – Вы мне точно скажите!

Подполковник в форме капитана второго ранга поднял голову.

– Все в порядке, не волнуйтесь. Ваш сын живой... И здоровый...

Мать обмякла и позволила мужу вывести себя из кабинета. Помощник дежурного повел родителей старшего матроса Тимофеева в столовую.

– Это у нас аллея Боевой славы, – на ходу пояснял он. – А это плац.

Ветер прекратился. Зато пошел крупный, хлопьями, снег.

* * *

Через час в неровном желтом пятне цветового маркера покачивался на мелкой волне полицейский катер. Невысокий, начинающий полнеть капитан с недовольным лицом то и дело поворачивал штурвал, стараясь, чтобы ют все время оставался с подветренной стороны. Там врач и два криминалиста осматривали распухшее тело утопленника.

– Переверните, чтобы лицо попало в кадр... Хорошо... Обычный для Средиземноморья осенний норд-ост рвал полы плащей, поднятые воротники плохо защищали сухопутных крыс, презрительно рассматриваемых капитаном, связывавшим с ними неприятности сегодняшнего дня,

– Руки крупным планом... И вот какая-то дырочка на груди. Вроде прокола...

Все трое были в респираторах, поэтому голоса звучали глухо, только затвор мощной фотокамеры щелкал четко и резко.

– Доктор, разрезать костюм?

– Нет, подробное исследование в морге. Тем более надо успеть осмотреть второго...

В полумиле к югу имелось еще одно желтое пятно – более интенсивной окраски и четкой формы, потому что красящую шашку сбросили совсем недавно, когда усиливший бдительность Иорданидис с помощью бинокля рассмотрел в прозрачной аквамариновой толще неподвижно зависшую тень, напоминающую очертаниями человеческую фигуру. Второй труп тоже оказался облаченным в черный гидрокостюм и акваланг, вес которого и удерживал покойника на глубине двух метров. Через пару дней гнилостные газы преодолели бы тяжесть дополнительного груза – этот эффект, хорошо знакомый служащим морской полиции и судебным врачам, не позволяет надежно прятать концы в воду.

Парящие кругами чайки наблюдали, как матросы с надувной лодки заводили сеть и кран-балкой втаскивали аквалангиста па борт катера. Теперь два распирающих черную резину тела лежали рядом на вымытых добела досках палубы. По лицу продолжающего манипулировать рулем капитана можно было определить, что он считает свою посудину безнадежно оскверненной.

Процедура осмотра повторялась, вновь щелкала фотокамера, криминалисты в прозрачных разовых перчатках привычно ворочали мертвеца.

– Они погибли в один день, – ни к кому не обращаясь, сказал доктор. – Уверен, что и причина смерти окажется одинаковой.

Криминалисты переглянулись. Гидрокостюмы и акваланг явно иностранного производства, на поясе одного утопленника боевой нож, у второго – пустые ножны. Вряд ли оба просто захлебнулись. Совершенно ясно, что это не рядовое дело.

Места обнаружения трупов обозначили буйками, надувную лодку подняли на палубу, катер взял курс на берег. Только желтые, постепенно светлеющие и все более расплывающиеся пятна напоминали о происшедшем. Они сохранились до вечера: специальная краска маркировочных шашек очень устойчива к морской воде.

В Москве было пасмурно и зябко, дул пронизывающий ветер, срывался сухой колючий снег, больно секущий лица прохожих, отчего на мучнистого цвета коже проступало подобие румянца. Суетящиеся в вечной толчее мегаполиса люди в основном являлись жертвами перестройки, потому что преуспевшие в экономических и политических реформах катили по городу в теплых, комфортабельных лимузинах.

Защищенные бронированными бортами специальных «ЗИЛов» и высококлассными, профессиональными телохранителями из Главного управления охраны, мчались по государственным делам руководители государства, в представительных «линкольнах», «фордах», «вольво» под частной охраной отставников силовых структур спешили делать деньги бизнесмены, в «волгах» из гаража Федерального собрания торопились к законотворчеству депутаты, в «мерседесах» и «БМВ» мчались на разборки бандиты, в самых разнокалиберных экипажах, как отечественных, так и иностранных марок, а то и просто в такси поспешали по вызову дорогие проститутки.

Зачастую их пути и интересы пересекались – в одной машине могли оказаться крупный руководитель и глава мощной преступной группировки, известный политик и миллиардер из «новых русских», удачливый рэкетир и милицейский генерал. Во взбесившемся перестроечном мире были возможны любые сочетания, потому что партийно-советская кастовость и иерархия номенклатуры ушли в прошлое, так же как борьба за «чистоту рядов», а моральные принципы и представления о чести и достоинстве были уничтожены еще раньше, теперь все определяли два фактора: безнаказанность и общность интересов. Интересы же бывшего советского, а ныне российского человека особым разнообразием не отличаются и сводятся к удовлетворению собственных физиологических потребностей, желательно за счет избирателей, налогоплательщиков, серой солдатской массы и прочих олухов.

Поэтому победители эпохи перестройки занимались в резво бегущих автомобилях одним и тем же: считали деньги, причем не российские рубли, а доллары и марки, поправляли уставшие организмы ароматным коньяком или, в зависимости от пристрастий, прозрачной чистейшей водкой, по правительственной или коммерческой спутниковой связи договаривались о встречах для дачи-получения взяток, обедах или ужинах, любовных свиданиях, улаживали нескончаемые и столь важные хозяйственные дела, дозаряжали и в последний раз проверяли оружие, тискали обтянутые скользким нейлоном женские бедра и колени, а то и приправляли походно-транспортный, но оттого не менее сладкий минет, обсуждали с соучастниками планы преступлений, продумывали, как лучше обмануть партнеров по бизнесу, готовили заговоры и интриги – словом, делали то, за что в недавние времена подлежали расстрелу, многолетнему тюремному заключению или, по крайней мере, исключению из партии, снятию со всех постов и гражданской смерти.