Выбери любимый жанр

Оценить:

Виконт де Бражелон или десять лет спустя. Том 2

Оглавление

– Ладно, ладно, – отвечал шевалье. – У нас есть время; до завтра.

– Он привез какие-то спешные письма, которые господину шевалье, может быть, будет приятно прочесть.

– Вот как! – воскликнул шевалье. – Откуда же они?

– Одно из Англии, а другое из Кале. Последнее прислано с нарочным, и, по-видимому, очень важное.

– Из Кале! Какой же дьявол пишет мне из Кале?

– Мне кажется, что я узнал почерк вашего друга графа де Барда.

– О, в таком случае я сейчас приду, – вскричал шевалье, позабыв, что он сию минуту только собирался шпионить. И он поднялся к себе, а тем временем две незнакомки исчезли в глубине противоположного двора.

Последуем же за ними, оставив шевалье разбирать письма.

Когда они подошли к деревьям, первая остановилась, запыхавшись и осторожно приподымая вуаль.

– Что, далеко еще до того места? – спросила она.

– Да, ваше – высочество, еще шагов пятьсот; но пусть ваше высочество немного отдохнет, а то мы скоро устанем.

– Ваша правда.

И принцесса, потому что это была она, прислонилась к дереву.

– Послушайте, сударыня, – сказала она, немного отдышавшись, – не скрывайте от меня ничего, скажите мне правду.

– Ах, ваше высочество, вы уже рассердились, – ответила дрожащим голосом молодая девушка.

– Да нет, моя дорогая Атенаис, успокойтесь, я нисколько не сержусь.

Да, в сущности, все это меня не касается. Вас беспокоит, не сказали ли вы чего-нибудь лишнего под дубом; вы боитесь, что, может быть, задели короля, а я хочу вас успокоить, убедившись сама, можно ли было вас слышать.

– Ах, конечно, можно было, король стоял совсем близко от нас.

– Да, но вы, вероятно, говорили не очень громко, так что некоторые слова можно было и не расслышать?

– Ваше высочество, мы думали, что мы совершенно одни.

– Вас было трое?

– Да. Лавальер, Монтале и я.

– Значит, именно вы говорили опрометчиво о короле?

– Боюсь, что так. Но в таком случае не будете ли вы, ваше высочество, так добры помирить меня с его величеством?

– Если нужно будет, я вам обещаю. Однако, как я уже вам говорила, прежде чем идти на неприятность, нужно сначала убедиться, действительно ли король слышал что-нибудь. На дворе темная ночь, а под деревьями еще темнее. Король, наверное, вас не узнал, Начать об этом разговор – значит выдать себя.

– Ах, ваше высочество, если узнали мадемуазель де Лавальер, узнали и меня. К тому же господин де Сент-Эньян не оставил у меня ни малейших сомнений на этот счет.

– Значит, вы говорили что-нибудь очень обидное для короля?

– Да нет же, ваше высочество, ни одного слова. Одна из нас уж очень его превозносила, так что, по сравнению с этими похвалами, мои слова могли показаться несколько холодными.

– Эта Монтале так безрассудна, – сказала принцесса.

– Нет, это не Монтале! Монтале ничего не говорила, это Лавальер.

Принцесса вздрогнула, точно она не знала этого раньше.

– Ах нет, нет! – воскликнула она. – Король не мог все расслышать. А лучше давайте проделаем опыт, ради которого мы пришли сюда. Покажите мне дуб.

И принцесса пошла дальше.

– Вы знаете, где он? – спросила она.

– Увы, ваше высочество, знаю.

– И вы найдете его?

– Найду даже с закрытыми глазами.

– Великолепно; вы сядете на ту скамью, где вы сидели рядом с Лавальер и повторите тем же тоном то, что вы говорили с ней, а я спрячусь в кустах и скажу вам, слышно ли оттуда или нет.

– Хорошо, ваше высочество.

– Значит, если вы действительно говорили так громко, что король расслышал вас, в таком случае…

Атенаис с напряжением стала ожидать конца фразы.

– В таком случае, – сказала принцесса прерывающимся, вероятно от быстрой ходьбы, голосом, – в таком случае я должна буду вам запретить…

И принцесса еще более ускорила шаг.

Вдруг она остановилась.

– Мне пришла в голову мысль, – обрадовалась она.

– О, наверное, прекрасная мысль! – ответила мадемуазель де Тонне-Шарант.

– Вероятно, Монтале тоже чувствует себя неловко.

– Нет, не очень; она меньше говорила и, значит, меньше скомпрометирована.

– Все равно, она поможет вам, солгав немного.

– Разумеется, особенно если она узнает, что вашему высочеству угодно было проявить ко мне участие.

– Ба, я, кажется, угадала, что нам нужно сделать, дитя мое.

– Ах, как хорошо!

– Вы скажете, что вам всем троим было отлично известно, что король стоял за этим деревом или кустом, уж я не знаю, и что с ним был господин де Сент-Эньян.

– Да, ваше высочество.

– Ведь вы же знаете, Атенаис, что Сент-Эньян был очень польщен вашим добрым отзывом о нем.

– Вот вы видите теперь, ваше высочество, что оттуда все слышно, вскричала Атенаис. – Услышал же господин де Сент-Эньян.

Заметив свою опрометчивость, принцесса закусила губу.

– Вы ведь хорошо знаете, каков этот Сент-Эньян, – сказала она, – от королевских милостей у него закружилась голова, и он несет теперь всякий вздор, подчас даже выдумывает. Впрочем, дело не в этом. Слышал ли король или не слышал, вот самое главное.

– Конечно, ваше высочество, слышал! – с отчаянием проговорила Атенаис.

– В таком случае сделайте так, как я вам говорю: упорно повторяйте, что вам троим было известно, – слышите»: всем троим, так как, если возникнет подозрение относительно одной, то заподозрят во лжи также и других; итак, повторяйте, что вам троим было известно о присутствии короля и господина де Сент-Эньяна и что вы захотели подшутить над ними.

– Ах, ваше высочество, – подшутить над королем! Мы никогда не посмеем сказать этого.

– Да ведь это была шутка, чистейшая шутка; невинная забава, очень позволительная для женщин, которых хотят поймать врасплох мужчины. Этим все и объясняется. Все, что Монтале говорила о Маликорне, – шутка; все, что вы говорили о Сент-Эньяне, – шутка, и те слова, которые произносила Лавальер…