Господин Никто

Оглавление

— А они так и сделали…

— Ах, вот оно что? — Женщина бросает на меня уничтожающий взгляд.

— Только я уже успел убрать аппаратуру.

— Где она сейчас?

— Дома. Под паркетом.

— А то, другое?

— Другое, к сожалению, осталось в машине. Но едва ли они сумеют его обнаружить.

— Едва ли… Больше полагайся на свой скепсис.

— Извини, но не мог же я вертеться возле машины на глазах этих типов, рискуя раскрыться до конца.

— Ты уже достаточно раскрылся. Куда ты сунул пистолет?

— В новую банку из-под масла «шелл».

— Ага, в масло! Поскольку тебе известно, что оружие должно быть всегда хорошо смазано. Ты и в самом деле не в меру сообразителен для твоей профессии.

— Довольно этих пресных острот, — бросаю я. — В банке нет масла, там ветошь.

— А как ты объясняешь, что они не угнали машину еще у ресторана, а сделали это чуть позже, перед твоим домом?

— Вначале им не было приказано. Потом они получили указание и угнали.

— Но ведь новое указание, вероятно, чем-то вызвано. Что могло случиться?

— Не знаю. Кое-что, правда, случилось, но не имеет никакого отношения к моей машине…

Закуривая свои «зеленые», я мысленно шлю Мери Ламур пожелание удачи, потому что в противном случае…

— Ты опять тянешь мне душу!

— Франсуаз, Димов убит.

Женщина смотрит на меня таким взглядом, который, я это чувствую, пронзает меня насквозь.

— Ты его убил?

— Не говори глупостей.

— А кто?

Кратко рассказываю и эту историю, не пропуская и того, как я помог скрыться убийце.

— Полиция, сказал я себе, не должна напасть на след артистки…

— Потому что она тоже из числа твоих любовниц…

— Ну вот, опять глупости! Потому, что мы заинтересованы в том, чтобы подозрение — если таковое возникнет — пало на людей из Центра, а не на случайные жертвы, вроде Мери. Это приведет цепную реакцию к концу…

— Боюсь, как бы тебе в этой цепной реакции не оказаться четвертым звеном…

— Это не исключено, если ты не поможешь мне разыскать мою машину. Без нее я как без рук…

Франсуаз встает и уходит в спальню, где стоит телефон, но, прежде чем звонить, плотно закрывает за собою дверь. Ужасная женщина. Груба и подозрительна, как налоговый агент.

Меня смущает то, что в спальне она остается слишком долго. Когда же наконец выходит, все становится ясно. Франсуаз сняла белый платок и освободила свои роскошные волосы, а вместо халата надела красивый шелковый пеньюар с голубыми и белыми цветами.

— Дорогая моя, ты просто ослепительна в этом пеньаре, — бормочу я. И тут же спрашиваю: — Получится что-нибудь с машиной?

— Не торопись. Делается.

Она усаживается напротив, кладет ногу на ногу и задумчиво смотрит мне в лицо.

— В сущности, ты должен быть доволен нынешним положением вещей. Твои противники один за другим выходят из строя. Значит, ты должен быть доволен.

— Не совсем. Димова можно было скомпрометировать, предав гласности кое-какие документы. Всю свою ярость Димов должен был направить против Кралева и уничтожить его. А вышло, что ликвидирован Димов, а Кралев преспокойно здравствует.

— Ну, ничего. Кралев уничтожит тебя, и на этом история закончится. Идеал потому и остается идеалом, что его никогда полностью не достичь.

— Видишь ли, Франсуаз, твой милый реквием меня, конечно, глубоко трогает, но это несколько преждевременное оплакивание не должно затмевать твой рассудок. Я не вижу способа сделать больше в условиях, при каких мне приходится работать. Я почти изолирован, один против целой банды. Я уже раскрыт и почти все время нахожусь под наблюдением. Я…

— Довольно, — обрывает меня брюнетка. — О себе ты мне можешь не рассказывать.

— Важно другое, — заявляю я. — То, что дела в общем идут к намеченному концу. Близок день, когда Центр в теперешнем составе будет ликвидирован полностью. Во главе с Младеновым сформируется новый Центр, именно такой, каким вы желаете его видеть, — полностью подчиненный вам.

— А тебе не приходит в голову, что, когда Младенов возьмет власть, ты можешь показаться ему лишним?

— Младенов человек совершенно беспомощный, и он это прекрасно сознает, оставаясь наедине с собой. Пока что он волен выбирать себе помощника — либо меня, либо Кралева. Но когда помощник останется один, выбор решится сам по себе.

— Ладно, — кивает Франсуаз, — подождем, пока помощник останется один.

Она снова закуривает и пускает в мою сторону густую струю дыма.

— Ты, конечно, соответствующим образом осмотрел квартиру Димова. Что любопытного удалось обнаружить?

— Ничего такого, о чем бы мы не знали. Для более тщательного обследования у меня не было времени.

— Неважно. Этим займутся наши люди. А теперь расскажи, о чем именно говорили те трое.

Хотя к этому вопросу мы подошли только в конце разговора, я ждал его с самого начала и соответственно подготовился: почти дословно воспроизвожу услышанные реплики, исключая те, в которых речь шла об операции «Незабудка». Вернее, памятуя о своих обязательствах, я упоминаю и про операцию, но очень кратко и туманно:

— Речь шла и о том, что следует продумать какую-то операцию, но ничего определенного услышать не удалось, потому что как раз в этот момент подошли те…

Не могу себе позволить сказать больше, потому что, узнав преждевременно подробности операции, шефы Франсуаз и Леконта могут грубо вмешаться в это дело и провалить мой план. Ни к чему, в самом конце, создавать ситуацию, при которой Кралев мог бы ускользнуть. Не кто-нибудь, а я должен свести счеты с этим человеком.

К моему удивлению, Франсуаз не проявляет особого интереса к упомянутой операции.