На то и волки

• Предыдущая
• 31/98
• Следующая

– Ну, две недели назад…

– Бог ты мой, – сказал Данил философски. – Эта чертова перестройка в молодежи убила всякое чувство ответственности… чего скалишься? Я тебе скалиться разрешал?

Кудряш вздрогнул и выпрямился в кресле. Данил обошел стол, навис над лентяем и положил ему ладонь на плечо, перенеся на эту руку почти всю тяжесть тела:

– Причины? Временная импотенция или новая лялька?

– Ну, лялька…

– Лялек будешь валять в свободное от работы время, – сказал Данил ласково-убедительно. – А работа твоя в том и заключается, чтобы ублажать Галочку Башкирцеву как ей хочется. И качать информацию в паузах меж фрикциями – тебе, недоучке, известно, что такое фрикция? Молчать! Никто тебя, раздолбая, работать не приневоливал, сам напросился, все инструктажи прошел, клятвы давал… – он сжал двумя пальцами плечевой мускул так, что бедолага Виталик поневоле взвизгнул.

– Шеф…

– Я тебя последний раз предупреждаю, – сказал Данил примирительно. – Вот пол-лимона… глазки не закатывай, хватит выше крыши. Звони Галочке и устрой ей афинскую ночь… Мне нужно знать, кто накропал эту поганую статейку, кто ее проталкивал… словом, все. Учить не надо. Брысь!

Вышел в приемную следом за Виталиком, вопросительно глянул на товарища старшего прапорщика.

– Соловей готов к встрече, – доложила Митрадора. – «Кольчуга» заверяет, что никаких оснований для беспокойства нет.

– Ну, коли так… – проворчал Данил, ретируясь в кабинет.

Возможно, он и перемудрил «иранским контрактом». Коли уж «Кольчуга», мощная столичная организация частного сыска, работавшая в первую очередь на Гильдию товаропроизводителей, заверяет… Ладно, казна «Интеркрайта» некоторое кровопускание стерпит, даже если след пустой, Кузьмич не обидится…

Ровно в пять со всегдашней своей пунктуальностью явился Самур – канал связи с «заимкой» и единственный оттуда человек, которого Данил знал и видел воочию. Чернявый кавказский человек непонятного возраста – то ли тридцать, то ли пятьдесят – и столь же непонятной национальной принадлежности. Данил в свое время осторожно применил парочку мелких тестов, пытаясь угадать хотя бы вероисповедание коменданта «заимки», но ничего не добился – предложенную ветчину Самур как ни в чем не бывало съел, а словесные крючки так и не позволили определить, христианин это, суннит или шиит. В конце концов Данил махнул рукой – еще просечет и пожалуется, от Кузьмича нагорит…

Встреча прошла в обычном режиме – Самур отведал приготовленного угощения, испил чая, выждал для приличия пару минут и подал Данилу, как всегда, список требуемого. Список был самый обычный – тушенка, чай, антикомарин, аккумуляторы для рации, прочие необходимые в тайге мелочи. Данил поставил в уголке условную закорючку для завскладом, вернул список (составленный, кстати, на отличном русском, без малейших ошибок). Поинтересовался из вежливости:

– Как дела?

– Работаем, – столь же безлично-вежливо ответил Самур.

– Все спокойно?

– Полная тишина.

– По фирме объявлен режим строгой охраны…

Самур блеснул великолепными зубами:

– Майор, у нас всегда строгая охрана… Я поехал?

– Там все готово для полноценного отдыха, – кивнул Данил.

Мужик ему, откровенно говоря, нравился – ни тени зазнайства, спокойная деловитость. При нужде, правда, столь же деловито и обстоятельно намотает твои кишки на плетень, но тут уж ничего не поделаешь, такова «селяви», все лучше, чем дерганые шизики-идеалисты…

Глава шестая
Разговоры запросто

Автостоянка на Киржаче процентов на пятьдесят была самой настоящей стоянкой, где любой обыватель мог оставить тачку – и, между прочим, о чем он не подозревал, берегли его машину не в пример бдительнее, чем в иных местах. Потому что стоянка параллельно служила еще явкой для «Аналитического отдела» и охранялась по-настоящему. Очень удобное место – здесь многое можно проворачивать, не привлекая никакого внимания, если не следить специально, никто и не заметит, что человек приехал на «Фольксвагене», а уехал на «Жигулях»… Ну, и тому подобное. Не зря у подавляющего большинства автостоянок, стоит копнуть поглубже, непременно сыщется двойное дно – вплоть до порошочка с травкой…

Данил положил ключи от «Гольфа» в бардачок, вылез и направился к высокой будке, крытой волнистой жестью. Из-за соседней «Волги» бесшумно вышла здоровущая бело-рыжая кавказская овчарка и двинулась за ним на некоторой дистанции. При необходимости достаточно условного свистка из будки – и полетят клочки по закоулочкам…

Вторая дрыхла в конуре, посаженная на цепь по причине светлого времени – впрочем, услышав хруст подошв по гравию, бдительно приоткрыла глаза, посопела носом и вновь зажмурилась.

Данил поднялся по шаткой лесенке ко «второму этажу», склонился к окошечку и тихо спросил:

– Готово?

– «Немец» под шестнадцатым. «Жига» – у двадцать первого.

– «Жигули», – сказал Данил. – Все тихо?

– Как на морском дне…

Он забрал ключи и под эскортом бело-рыжей зверюги пошел к висевшему на проволочной ограде квадратику с цифрами «21», где ждала его темно-вишневая «шестерка». Педантично просмотрел извлеченную из бардачка доверенность на его имя, выданную, понятное дело, аналитическим отделом АО «Интеркрайт». Полюбовался, как овчарища сопровождает боязливо косившегося на нее мужичка пенсионного возраста, доверившего стоянке антикварный «Москвич-403», включил мотор и не спеша выехал в ворота.

«Третьей точкой» именовался парк культуры и отдыха, до сих пор ностальгически носивший имя товарища Ник. Островского – хотя «Голос демократии» за неимением лучшего занятия до сих пор регулярно требовал изничтожить на карте города «одиозные имена, символизирующие тоталитарную систему» (как всякие ярые демократы, лысые сорокалетние мальчики из «Голоса» представления не имели, в какую копеечку все эти переименования встанут при нынешних ценах).

• Предыдущая
• 31/98
• Следующая