Выбери любимый жанр

Оценить:

Голубятня на желтой поляне

Оглавление

128

– Разве она шире нашей?

– Да нет, не шире…

– Тогда какая разница?

– Не знаю… Гелька, ты всё-таки не рискуй.

– Ладно… – рассеянно отозвался Гелька. А для себя кое-что прочно решил. Пускай только закончится эта история с Мостом.

Они всё рассчитали до секунды.

Мост появлялся каждый вечер, когда светила полная луна и рокотал над пустырём железный танец. В двадцать один час двадцать три минуты Мост вырастал из воздуха – громадный и чёрный, – а ещё через две минуты по нему проскакивал поезд. Потом пробегали ещё пятьдесят две секунды – и Мост пропадал. Терялся где-то в других пространствах и временах. Наверно, в тех, где по замкнутому кольцу мчалась жизнь Юрки, Глеба, скадермена Ярослава Родина, ветерков. Жизнь целой Планеты. И может быть, ещё многих планет…

За две минуты забраться по скобам на тридцатиметровый мост – это можно. Две секунды на метр. Главное, не бояться. Потом, когда промчится поезд, надо приложить к рельсу волшебные шашки, завёрнутые в неволшебную фольгу. К одной из шашек будет подключён длинный провод электровзрывателя (взрыватель должен смастерить Васька). Затем быстро-быстро спуститься, залечь в рытвине и включить батарейку.

Поезд будет уже далеко, те, кто едут в нём, не пострадают.

– Но спускаться надо очень быстро, – сказал Гелька. – А то Мост пропадёт – и привет…

– Не пропадёт, я успею, – насупленно сказал Янка.

– А почему ты? – осторожно спросил Гелька.

– А кто?

– Я думал, что на Мост полезу я…

– Нет уж, можно лучше я? – сказал Янка ласково и очень настойчиво. – Ну пожалуйста. Ладно?

– Янка… Ты же говорил, что голова кружится…

– Теперь я не боюсь, это прошло. Ну и ещё… Раз не вышло с Юркой, я должен взорвать Мост. Понимаешь, Гелька, это моя особая цель.

Гелька вздохнул с тайной радостью. Было ему стыдно за эту радость, и всё же он почувствовал облегчение. Карабкаться на Мост он отчаянно боялся. Это ведь не на крышу…

Они вдвоём разговаривали на краю свалки, за сутки до взрыва. Уже появился и пропал Мост, и танец ведьм затихал над пустырём. Луна была ужасно яркая.

– Ты не бойся, я обязательно успею, – повторил Янка. – Я ведь могу даже и не спускаться.

– Как это? – испугался Гелька.

– А зачем? Всё равно улетать. Так даже будет лучше. Без долгих прощаний.

Янка медленно посмотрел на Гельку глазами, в которых горели две маленьких луны. И Гелька опять почувствовал, что все эти дни для Янки – затянувшееся прощание.

– Нет, ты всё-таки спустись, – попросил Гелька. – Пожалуйста. – И подумал, что, если порвётся кольцо, Янке, может быть, и не придётся улетать.

– Ну хорошо… – покорно сказал Янка.

Они двинулись к дому. Был еле заметный тёплый ветерок, и семена белоцвета тихо плыли в лунном воздухе. Они казались живыми и осторожно трогали щёки.

– Завтра в школу не пойду, – сказал Янка и улыбнулся. – Всё равно отругать уже не успеют.

– Я тоже, – отозвался Гелька.

– Тебе-то влетит.

– Подумаешь… Зато с тобой…

– Нет, ты иди, – тихонько попросил Янка. – Понимаешь, мне хочется с дедом побыть.

– Янка… ты извини. Я дурак такой.

– Ну что ты!.. Гелька, ты потом к деду заходи иногда, ладно?

– Ладно, Янка… А родители знают?

– Нет. Дед потом скажет.

– Сегодня директорша опять про Юрку спрашивала. Тётка его вернулась из Нейска, говорит, его там нет…

– Ох, Гелька, теперь тебя возьмут в оборот!

– А я сам всё расскажу. Рванём кольцо, тогда расскажу. А что такого? Мы же ни в чём не виноваты… Янка!

– Что?

– Ты завтра утром напиши что-нибудь, ладно?

– Обязательно.

Ни один учёный не смог бы изобрести такую моментальную почту!

Гелька что-нибудь писал на обороте Глебовых листов – и это письмо тут же появлялось у Янки. Писал Янка – и сию секунду читал это Гелька. У них стало обычным делом так переписываться. Правда, потом спохватились: бумагу надо беречь. Стали писать мельче, экономнее, уже не баловались рисунками. Каждый вечер они вешали на гвоздик у кровати листы с одинаковым номером, чистой изнанкой наружу. Утром смотришь – вдруг начинают бежать по бумаге торопливые строчки:

"Гелька, привет! О Юрке ничего не слыхать? Я его сейчас видел во сне. И Глеба… Гелька, прихвати в школу элементы для вычислителя, у меня сели. И ручку для Васьки, а то он растерял свои, и Алёшкины, и мои…"

Такие письма были в прежние дни. А что напишет Янка сейчас?

С этой мыслью Гелька открыл глаза. Было ещё рано. Утро за окном начиналось бледное, серенькое. Гелька поёжился. В открытое окошко тянуло холодом. Настоящая осень пришла?

Лист чётко белел на узорчатых обоях. Он был чистый. Гелька натянул до носа одеяло и невесело ждал. когда на листе появятся слова. Появятся же. Янка обещал…

И вот потянулась цепочка букв. Гелька сел. Тёмнокрасные строчки бежали коряво, торопливо:

"Гелька, прощай! Мы не успеем повидаться. Я улетаю, я чувствую. Это раньше, чем я ждал. Наверно, те два кусочка жизни, которые мы отдали искоркам, меня так сильно торопят. Не осталось ни минуты. Гелька, порви…"

Гелька всхлипнул и рванулся к столу за фломастером.

ВЕТЕРКИ

1

… – Юрка, – сдавленно сказал Глеб.

Яр каждым нервом ощутил это слово, и прошла по каждому нерву резкая электрическая боль. Он остался неподвижным. Но мысленно он рванулся вперёд – чтобы увидеть вплотную, разглядеть до последней чёрточки живое лицо сына. Юрка встретился с ним влажными, полными беды и упрямства глазами, медленно отвернул лицо, вскинул палочки выше прежнего и пропал за жёлтым языком огня.

Яр почувствовал, как Глеб сказал – одними губами, но уже твёрдо: