Рожденный очаровывать

Оглавление

– Голова и плакат где-то на перекрестке. Я сунула их за трансформаторную будку.

– И что прикажешь теперь делать? – парировал Гленн.

– Уверена, ты что-нибудь придумаешь.

Дин поспешно открыл дверцу машины, прежде чем она решит наброситься на беднягу. Едва Бобри села, Гленн протянул Дину руку.

– Вот повезло встретиться с вами! Погодите, пока я расскажу Бену, что сам Дин Робийар был здесь!

– Передайте ему привет.

– Вы назвались Хитом, – заметила Бобри, когда он выезжал со стоянки.

– Хит Чампион – мое сценическое имя. А настоящее – Дин.

– Интересно, откуда Гленн знает ваше настоящее имя?

– Встречайись в прошлом году в гей-баре в Рино, – сообщил Дин, насаживая на нос очки-консервы с зелеными линзами и серой оправой стального цвета.

– Гленн – тоже гей?

– Не притворяйтесь, будто не знали.

В хрипловатом смехе Бобри явственно прорезались ехидные нотки, словно она наслаждалась собственной, понятной ей одной шуткой. Но стоило ей отвернуться к окну, и смех затих, а леденцовые глаза затуманились тревогой. Дин невольно задался вопросом, не скрывает ли задорная внешность Бобри кое-какие секреты.

Глава 2

Блу сосредоточилась на подсчете вдохов и выдохов, в надежде успокоиться, но верх по-прежнему брала паника.

Она искоса посмотрела на Красавчика. Неужели он искренне ожидает, что она поверит в его голубизну? Да, ботинки у него самые что ни на есть пидорские, а уж внешность... просто ослепительная. Но даже при всем при том он излучал достаточно гетеросексуальных мегаватт, чтобы все женское население страны заискрило. Чем он, несомненно, и занимался с той минуты, когда вылез из родового канала на свет божий, узрел свое отражение в очках акушера и помахал ручонкой всему миру.

Подумать только, она воображала, что измена Монти была последним несчастьем в быстро разворачивавшейся катастрофе, которой стала вся ее жизнь. Но теперь она оказалась во власти Дина Робийара! Не узнай она его с первого взгляда, никогда бы не села к нему в машину. Его невероятно накачанная, почти обнаженная фигура красовалась на всех рекламных щитах «Энд зон», компании, выпускающей линию мужского белья с достопамятным слоганом «Тащи свой зад в «Зон»». Недавно она видела его фото в «Пипл», в рубрике «Пятьдесят самых красивых мужчин Америки»

На фото он шел по пляжу, босиком, в смокинге и белой сорочке с засученными манжетами. Хотя она не помнила, за какую команду он играл, все же знала, что от подобных типов следует держаться подальше... не то чтобы такие мужчины буквально ломились в ее двери. Но теперь он – все, что стоит между ней, убежищем для бездомных и плакатом «Ваш портрет за скромный обед».

Три дня назад она обнаружила, что сберегательный счет, где лежал неприкосновенный запас в восемь тысяч долларов, и текущий банковский счет опустошены до цента. Теперь Монти украл ее последние двести долларов. Все, что у нее осталось в этом мире, – восемнадцать долларов в бумажнике. У нее даже нет кредитной карты – огромный просчет с ее стороны. Всю свою сознательную жизнь она из кожи вон лезла, чтобы не остаться беспомощной и нищей, и вот тебе на!

– Зачем вы собрались в Ролинз-Крик? – осведомилась она, пытаясь делать вид, что ведет ни к чему не обязывающий разговор, а не накапливает информацию, которая могла бы помочь ей влезть к нему в доверие.

– Увидел указатель, к «Тако Белл», – пояснил он. – Собрался поесть, но боюсь, встреча с вашим возлюбленным лишила меня аппетита.

– Экс-возлюбленным. Подчеркиваю – экс.

– Вот чего я никак не пойму: с первого взгляда видно, что он жалкий неудачник. Неужели никто из ваших друзей в Сиэтле не удосужился вам это объяснить?

– Я часто переезжаю.

– Черт, вы могли бы подойти к любому парню на автозаправке, он сказал бы вам то же самое.

– Не догадалась.

– Кажется, сейчас польются слезы, – вздохнул Дин, покачивая головой.

Блу не сразу поняла, о чем он.

– Ничего, я храбрая, – бросила она с едва уловимым оттенком сарказма.

– Со мной можете не притворяться. Вперед, дайте себе волю. Самый надежный способ исцелить разбитое сердце.

Монти не разбил ее сердце. Скорее взбесил. Все же не он выгреб деньги с ее счетов, и она чересчур резко среагировала, напав на него. Уже через две недели после того, как они с Монти стали любовниками, она поняла, что скорее предпочла бы видеть его в качестве друга, и в два счета вытолкала из своей постели. Однако у них были общие интересы, и, несмотря на его эгоцентризм, Блу с удовольствием проводила с ним время. Они повсюду ходили вместе, в кино и на выставки, поддерживали творчество друг друга. И хотя Блу знала, что Монти склонен все драматизировать, отчаянные телефонные звонки из Денвера встревожили ее.

– Я даже не была в него влюблена, – призналась она. – Я вообще не верю в любовь. Но мы заботились друг о друге, и, судя по голосу, он был ужасно расстроен. Я побоялась, что он покончит с собой. Друзья для меня – все. Я не могла отвернуться от него.

– Друзья и для меня важны, но если бы один из них попал в беду, я бы прыгнул в самолет и примчался к нему, вместо того чтобы собрать все веши и сняться с насиженного места.

Блу вытащила из кармана резинку и снова собрала волосы в неряшливый хвост.

– Я все равно намеревалась уезжать из Сиэтла. Только не в Ролинз-Крик.

Они миновали плакат с объявлением о продаже овец. Блу мысленно перебрала ближайших друзей, пытаясь вспомнить, у кого можно занять деньги, но все как один отличались двумя признаками: добросердечием и унизительной бедностью. Малыш Бринии был серьезно болен. Мистер Грей едва сводил концы с концами на социальное пособие. Мэй так и не оправилась от пожара, уничтожившего ее студию, а Тония путешествует по Непалу. Ничего не попишешь: она зависит от совершенно незнакомого человека. Словно опять вернулось детство, и она ненавидела слишком хорошо знакомый страх, медленно разливавшийся внутри.