Чужестранка Книга 1

• Предыдущая
• 71/155
• Следующая

Часть третья
В ПУТИ

Глава 11
РАЗГОВОРЫ С ЮРИСТОМ

Мы выехали из замка Леох через два дня, перед рассветом. По две, по три и даже по четыре в ряд, под громкие прощальные восклицания и крики диких гусей на озере лошади осторожным шагом вступали на каменный мост. Я все оглядывалась и оглядывалась назад — до тех пор, пока громада замка не скрылась за мерцающей завесой тумана. Мысль о том, что я никогда больше не увижу ни это мрачное сооружение из камня, ни его обитателей, вызывала во мне странное чувство сожаления.

Топот конских копыт звучал в тумане приглушенно. Необычно звучали в сыром воздухе человеческие голоса: сказанное на одном конце кавалькады порою совершенно четко и ясно слышалось на другом ее конце, а слова, произнесенные совсем рядом, превращались в неясное бормотание. Казалось, что ты едешь по некоей призрачной стране, населенной духами. Голоса, словно бы отделившиеся от тел и начавшие самостоятельное существование, расплывались по воздуху, то отдаляясь, то снова приближаясь.

Мне пришлось ехать посредине между вооруженным мужчиной, имени которого я не знала, и Недом Гоуэном, щуплым писарем, которого я видела в Холле возле Колама во время суда. Впрочем, как я потом узнала, он был не просто писарь, а во время наших с ним разговоров по дороге я окончательно уяснила себе его роль в жизни замка.

Нед Гоуэн был солиситор — ходатай по делам, поверенный, или адвокат, как чаще говорят в наше время. Родился, вырос и получил образование в Эдинбурге. Маленький пожилой человек мелкого и хрупкого сложения, он носил сюртук из тонкого черного сукна с шелковистой отделкой, тонкие шерстяные чулки, полотняную рубашку, широкий воротник которой был отделан полоской кружева, и штаны, материя коих представляла собой хорошо продуманный компромисс между необходимостью уберечься в пути от холода и потребностью соответствовать социальному положению хозяина. Маленькие очки в золотой оправе, опрятная ленточка, которой были перевязаны волосы, и шляпа из синего фетра дополняли картину. Он представлял собой настолько законченный образец законника, что я не могла смотреть на него без улыбки.

Он ехал рядом со мной на смирной кобыле, к седлу которой с обеих сторон были приторочены две большущие сумки из потертой кожи. Он объяснил мне, что в одной из этих сумок находятся принадлежности его профессии — чернильница, перья и бумага.

— Для чего же предназначена вторая? — спросила я, посмотрев на сумку — в отличие от первой она казалась на вид совсем пустой.

— Она предназначена для денег, собранных с арендаторов нашего лэрда, — отвечал поверенный, похлопав по сумке рукой.

— Очевидно, ожидаются солидные поступления, — предположила я.

Мистер Гоуэн благодушно пожал плечами.

— Не такие уж значительные, моя дорогая. В большинстве своем деньги поступают в пенсах, полупенсах, вообще в мелкой монете. А мелкая монета, как известно, занимает гораздо больше места, чем деньги более крупного номинала. — Он улыбнулся — быстрой, кривоватой улыбкой тонких сухих губ. — Но все же эту увесистую массу меди и серебра легче перевозить, чем остальную часть дохода, получаемого его лэрдетвом.

Он обернулся и бросил быстрый взгляд через плечо на две большие, запряженные мулами телеги, сопровождавшие нас.

— Мешки с зерном и связки репы обладают по — крайней мере тем преимуществом, что они неподвижны. Не возражал бы я и против домашней птицы, если она в клетках, а лапки у нее связаны. Даже против коз, хотя они причиняют определенные неудобства своей всеядностью. Одна из них съела в прошлом году мой носовой платок, но тут я сам был в известной степени виноват — кончик платка торчал у меня из кармана. — Тонкие губы вытянулись в линеечку. — В этом году я, однако, отдал особое приказание. Мы не станем принимать живых свиней.

Необходимость охранять сумки мистера Гоуэна и обе телеги объясняла присутствие двадцати или около того вооруженных мужчин в составе нашего отряда по сбору ренты. Все они ехали верхом, кроме того, нас сопровождали и вьючные животные, нагруженные, как я предполагала, продовольствием для всех участников поездки. Мистрисс Фиц, провожая меня и щедро осыпая различными предупреждениями и увещеваниями, сказала также, что условия путешествия будут самыми первобытными, многие ночи придется провести, расположившись лагерем при дороге.

Мне очень любопытно было узнать, что заставило такого явно образованного и умелого в своей области человека, как мистер Гоуэн, выбрать место для работы в глуши Шотландского нагорья, далеко от удобств и удовольствий цивилизованной жизни, к которым он привык.

— Ну что ж, — отвечал он на мои расспросы, — будучи молодым человеком, я имел небольшую практику в Эдинбурге. Кружевные занавески на окнах, начищенная медная табличка с моим именем на дверях. Но мне надоело составлять завещания и акты о передаче имущества, надоело видеть каждый день одни и те же лица. Я взял и уехал, — заключил он просто.

Он приобрел лошадь и кое-что из нужных вещей и отправился в путь, сам не зная, куда он едет и что станет делать по прибытии на место. — Видите ли, я должен вам признаться, — продолжал он, слегка прикоснувшись к носу платком с вышитой на нем монограммой, — что у меня есть склонность к… приключениям. Однако ни мое сложение, ни традиции нашей семьи не соответствовали существованию, какое ведут разбойник с большой дороги или мореплаватель, ибо в то время именно эти области деятельности представлялись мне наиболее богатыми с авантюрной точки зрения. В качестве альтернативы я выбрал дорогу вверх, в горы Шотландии. Я думал, что, может быть, мне удастся уговорить главу какого-нибудь клана взять меня к себе на службу.

• Предыдущая
• 71/155
• Следующая