Квест-2. Игра начинается

Оглавление

Ощущению безмятежности способствовало и ленивое сияние луны. Невозможно было поверить, что в этом красивом, меланхолическом мире только что убивали людей. И будут убивать еще.

Глядя на маленького чекиста, который в одиночестве, низко опустив голову, шагал по освещенному пространству, Гальтон попытался представить себе, что творится в душе у предателя, который спасает свою жизнь ценой смерти товарищей. Поежился, но так и не представил. Не хватило воображения.

— Волнуешься? — тихо спросила Зоя по-английски. — Я тоже вся дрожу. Это потому что близится финал… Сейчас всё откроется и всё прояснится. Всё …

Это слово — everything — она произнесла как-то странно, чуть не с ужасом.

— А что волноваться? — удивился он, потому что думал совершенно о другом. — С таким троянским конем мы возьмем эту крепость без проблем. Тебя интригует таинственный Пациент? А я знаю, кто это.

— Откуда?

— Догадался.

Гальтон оглянулся на Айзенкопфа, прислушивавшегося к их разговору.

Версия созрела еще в поселке, однако доктор не решался проговорить ее вслух — слишком она казалась невероятной. Но здесь, в Заповеднике, невероятным было вообще всё. Дикая гипотеза казалась не столь уж дикой.

— В СССР есть только один человек, ради которого большевики стали бы возводить такие турусы на колесах, — употребил он непонятную, но звучную идиому . — Владимир Ильич Ленин.

Курт закашлялся.

— Ленин шесть лет как умер! Его мумия лежит в Мавзолее на Красной площади!

— А может быть, там лежит восковая кукла? Что если Громову и его коллегам удается как-то поддерживать искру жизни в своем обожаемом вожде, которого они считают величайшим гением человечества? Что если Ленина содержат в этом Спецсекторе в качестве пчелиной матки всего социалистического улья? И доят из его мозга сок, которым подпитывают нового вождя, суррогатного гения?

Эту идею Гальтон выдал не без гордости — она казалась ему не просто правдоподобной, а блестящей. Но коллеги восприняли смелую гипотезу без восторга.

— С ума вы что ли спятили, — проворчал биохимик.

Княжна выразилась деликатнее:

— Интересное предположение.

Уязвленный реакцией, доктор сказал:

— Сейчас сами увидите.

Они уже были возле самого дома. Слабый свет горел в одном из окон второго этажа, остальные были темны.

«Троянский конь» медленно поднимался по ступенькам.

Быстро перебежав через открытое пространство, члены экспедиции заняли боевую позицию: Курт со своим «насосом» справа от двери, Гальтон и Зоя слева.

— Звоню? — спросил заведующий. Его лицо было таким же застывшим, как маска Айзенкопфа. — Ночью никто кроме меня не имеет права входить в дом. По инструкции, один медик спустится в прихожую. Я назовусь, он откроет дверь…

— Давай, давай! Не тяни! Всё ясно, — поторопил его немец.

Неожиданно коротышка улыбнулся.

— Перекреститься хочется, — сказал он. — Да мировоззрение не позволяет.

И нажал на кнопку.

Доктор, выражаясь по-русски, навострил уши, но звонка слышно не было. Как и шагов, спускающихся по лестнице.

Вместо этого наверху распахнулось окно. Норд вжался в стену. А как же инструкция?!

— Товарищ заведующий? — послышался удивленный голос. — В чем дело?

— ШЛИССЕЛЬБУРГ! ШЛИС-СЕЛЬ-БУРГ! — дважды выкрикнул начальник. — СКОРЕЕ!

Толкнул Норда, Айзенкопфа лягнул ногой и побежал вниз по ступенькам.

В руке немца чихнул пневмопистолет. Чекист, всплеснув руками, скатился на гравий. Вот тебе и троянский конь…

Рама с шумом захлопнулась.

Гальтон попытался вышибить дверь — бесполезно. Зоя подняла камень и с размаху бросила его в окно первого этажа — оно даже не дрогнуло. Пуленепробиваемое стекло…

— Курт, надо что-то делать! Они поднимут тревогу! За воротами взвод охраны!

— Я и делаю…

Биохимик, присев на корточки, рылся в своем рюкзаке.

— В сторону! — прокряхтел он, прилепляя к двери какую-то коробочку. — Сейчас рванет!

— Поднимать шум нельзя! Тогда уж точно нагрянут!

— В сторону, черт бы вас побрал! — Айзенкопф оттащил доктора за выступ. — Не считайте меня идиотом. Это бесшумный динамит. Оригинальная разработка нашей лабора…

Пуффф! — охнула дверь, выдула клуб белого дыма и провалилась внутрь.

Грохоту и лязгу от ее падения было немало, но вряд ли этот шум могли слышать за пределами парка.

Быстроногая княжна ринулась в дымный проем первой. Гальтон с Куртом нагнали ее только на лестнице. Разглядывать, что вокруг, было некогда. Да и ничего интересного интерьер дома собою не представлял — обычное санаторно-госпитальное сочетание чего-то белого с чем-то металлическим. От обстановки дореволюционной усадьбы здесь ничего не осталось.

На верхней площадке, моментально сориентировавшись, Норд бросился вправо — освещенное окно находилось в той стороне.

Они пробежали через анфиладу каких-то помещений, где стояла мебель под белыми чехлами и зеленели растения в кадках.

Вот и освещенная комната. По виду — приемная. Стол с телефонами, кожаные кресла, диван со смятой подушкой. Несомненно, здесь и дежурили спецмедики. Их в кабинете не было, но впереди виднелась еще одна дверь — двойная, из матового стекла. Оттуда доносились возбужденные голоса.

Айзенкопф подпрыгнул, мощным ударом ноги вышиб обе створки. В облаке осколков и щепок он вломился в соседнюю комнату.

Она была абсолютно не похожа на остальные и больше всего напоминала детскую — для девочки из стародавних времен. На потолке были нарисованы феи и эльфы, в большом открытом шкафу на полках чинно сидели старинные фарфоровые куклы, большой бархатный медведь, линялый заяц, турок в потускневшей парчовой чалме. Хорошо, что первым в эту игрушечную лавку ворвался Курт, а не Гальтон, у которого от неожиданности мог произойти сбой реакции. Но Айзенкопф не стал отвлекаться на чудной антураж. Он вывернул локоть, наставив свой кривой пистолет вроде бы в стену, а на самом деле дулом в сторону кровати.