Таинственный остров

Оглавление

— Нет, это слишком глупо! — сказал журналист. — А главное, это положение может тянуться бесконечно долго!

— Чёрт побери, надо же что-нибудь придумать, чтобы выгнать этих обезьян! — воскликнул Пенкроф. — Мы осилили бы их, даже если б их там было двадцать штук… Но для этого нужно, чтобы они приняли бой… Нет ли какого-нибудь способа добраться до них?

— Есть один, — ответил инженер, которого, видимо, осенила какая-то мысль.

— Один способ? — спросил Пенкроф. — Что ж, очевидно, он хорош, раз нет других. А в чём заключается ваш способ?

— Спуститься в Гранитный дворец по старому стоку озера, — ответил инженер.

— Тысяча чертей! — воскликнул моряк. — И как это я не подумал об этом!

Действительно, другого способа выгнать обезьян из дворца у колонистов не было. Отверстие стока, как известно, было замуровано скреплёнными цементом камнями; но можно было разобрать эту стену. К счастью, Сайрус Смит не сумел ещё привести в исполнение свой проект — скрыть это отверстие, снова подняв уровень воды в озере. Тогда бы эта работа отняла намного больше времени.

Около полудня колонисты, захватив с собой ломы и кирки из Камина, прошли снова под окнами Гранитного дворца, чтобы взобраться на плоскогорье Дальнего вида. Топа они оставили на карауле у подножия стены. Но не сделали они и пятидесяти шагов, как послышался яростный лай собаки.

Колонисты остановились.

— Бежим! — крикнул Пенкроф.

И все стремглав помчались обратно.

Подбежав к дворцу, они увидели, что положение изменилось.

Обезьяны, чем-то испуганные, искали спасения в бегстве. Две-три из них перепрыгивали с окошка на окошко с ловкостью акробатов. Они не пытались даже спустить лестницу, забыв, очевидно от страха, об этом простейшем способе бегства. Колонисты прицелились и выстрелили. Ни один заряд не пропал даром. Две-три обезьяны, раненые или убитые, попадали внутрь комнаты. Остальные свалились с высоты и разбились о землю.

Через несколько минут Гранитный дворец словно вымер.

— Ура! — вскричал Пенкроф. — Ура! Ура!

— Не рано ли кричать «ура»? — сказал ему Гедеон Спилет.

— Почему рано? Ведь все враги убиты, — возразил моряк.

— Не спорю. Но это не поможет нам вернуться домой.

— Что ж, пойдём к старому стоку.

— Придётся, хотя лучше было бы… — начал инженер.

Но ему не пришлось докончить фразы: лестница вдруг соскользнула с порога двери и, развернувшись, упала на землю.

— Ах, чёрт возьми! — вскричал моряк. — Вот это здорово!

И он вопросительно посмотрел на Сайруса Смита.

— Чересчур здорово! — пробормотал тот и первый бросился к лестнице.

— Берегитесь, мистер Смит, — предостерёг его Пенкроф. — Там, может быть, остались ещё обезьяны!

— Посмотрим! — крикнул на бегу инженер.

Все колонисты последовали за ним. Через минуту они добрались до верху. Комнаты были пусты. Кладовые оказались в сохранности.

— А лестница-то? — недоумевал Пенкроф. — Кто же сбросил её нам?

В эту минуту раздался крик, и крупная обезьяна, притаившаяся в тёмном коридоре, вбежала в комнату, преследуемая Набом.

— Ах, разбойник! — вскричал Пенкроф и, взмахнув топором, хотел рассечь череп орангутангу, но инженер удержал его руку.

— Пощадите её, Пенкроф, — сказал он.

— Пощадить эту обезьяну?

— Да, это она сбросила нам лестницу!

Инженер сказал это таким странным тоном, что трудно было понять, шутит ли он или говорит серьёзно.

Колонисты все вместе навалились на обезьяну и после недолгой борьбы повалили её на пол и связали.

— Уф! — облегчённо вздохнул Пенкроф. — А теперь что мы с ней будем делать?

— Мы из неё сделаем слугу, — ответил Герберт.

Юноша не шутил, говоря это. Он знал, что эти умные животные отлично поддаются дрессировке.

Колонисты рассматривали своего пленника; это был представитель того вида человекообразных обезьян, лицевой угол которых только немногим острее лицевого угла австралийцев или готтентотов.

Орангутанги отличаются от своих сородичей — свирепых бабуинов, легкомысленных макак, грязных сагуинов — своим почти человеческим разумом. Приручённые орангутанги служат за столом, прибирают комнаты, чистят одежду, ботинки, приучаются пользоваться ножом, вилкой, ложкой и даже пить вино так же, как… самый исполнительный слуга. Известно, что у знаменитого французского естествоиспытателя Бюффона была такая обезьяна, которая долго и преданно служила ему.

Орангутанг, пойманный колонистами, был громадным самцом шести футов ростом, пропорционально сложенным, с широченной грудью и небольшой головой; лицевой угол его достигал шестидесяти пяти градусов, череп был закруглён, шерсть была мягкой и блестящей. Одним словом, это был великолепный образец человекообразной обезьяны. Его глаза, несколько меньшие, чем у человека, светились умом. Белые зубы сверкали под густыми усами, а под подбородком вилась курчавая бородка.

— Вот так красавец! — сказал Пенкроф. — Если бы знать его язык, можно было бы живо сговориться с ним.

— Скажите, мистер Смит, вы не шутя думаете взять этого зверя в услужение? — спросил Наб.

— Да, Наб, и он будет превосходным слугой, — ответил инженер. — Он молод, поэтому воспитать его будет нетрудно. Нам не придётся вырывать у него клыки и бить его, как это бывает при обучении старых орангутангов. Если мы будем хорошо относиться к нему, он скоро привяжется к нам.

Пенкроф, уже, видимо, забывший свои кровожадные планы расправы с «шутниками», подошёл к обезьяне.

— Ну что, дружище, — сказал он, — как ты себя чувствуешь?