Коллекция

• Предыдущая
• 97/279
• Следующая

— Постараюсь. Как только, так сразу пришлю тебе телеграмму. Что ж, до нескорой встречи, унылая груда дряблой протоплазмы, восседающая среди роз!

— До свидания, дряхлый слизистый монстр, ужасающий Вселенную ноздреватым ликом своим!

Кира смущенно-кокетливо отмахнулась ладошкой. Вика крутанулась на каблуке, отчего ее незастегнутый френч распахнулся, явив короткую кофту, низко вырезанные джинсы и голый сливочный живот. Кира сделала реверанс. Вика отдала пионерский салют. После чего они помахали друг другу и разошлись в разные стороны, очень довольные собой. Вика запрыгнула в подъехавший топик. Кира перебежала дорогу, вскочила в автобус, где, сев на свободное местечко возле окна, принялась размышлять над выражением лица брутальной медицинской Ларисы, над словами Вики и над своей возможной болезнью. Почему-то в голову упорно лез туберкулез, и в сопровождении этого уродливого и пугающего призрака она доехала до конечной, дошла до КПП, и только за ним призрак отцепился и канул куда-то в пропитанный дымом и морем воздух.

Первым, кого она встретила, был дядя. Иван Анатольевич стоял возле перил и курил, рассеянно глядя на рабочих, тащивших куда-то длинную доску. Увидев Киру, он выбросил окурок и быстро спросил:

— Ну, как прошло?

— Мимо, — Кира остановилась на нижней ступеньке. — Ничего определенного сказать не могут, нужно пройти обследование, но сердечный ритм нормальный, и на первый взгляд все нормально… В общем, там видно будет, — она вздохнула. — Неужели наследственность сказывается?

— Какая наследственность? — дядя Ваня открыл перед ней дверь. — У нас в роду сердечников вроде не было.

— Как же, а бабка?! — с негодованием воскликнула Кира. — Она же постоянно с сердцем маялась…

— С чего ты взяла? — насмешливо отозвался он. — Вот уж с чем у тети Веры проблем не было, так это с сердцем! Несмотря на возраст, она была здоровей меня с Аней вместе взятых!

— Как?.. — Кира остановилась, ошеломленно глядя на него. — Погоди, но ведь она умерла от разрыва…

— Да, и, честно говоря, меня это удивило… Естественным путем, думаю, это вряд ли бы случилось. Может, сильно напугал кто… — Иван Анатольевич неопределенно развел руками.

— Погоди, но ведь она лежала в больнице!

Дядя внезапно смутился.

— Да… конечно. Но это было лишь обычное обследование… Так или иначе, тут тебе волноваться нечего. Если б у тети Веры были проблемы с сердцем, я бы знал. А их не было.

Часть 2
Темное эхо

В конце апреля погода менялась с такой же умопомрачительной скоростью, как меняются желания капризной женщины. В один день природа нежилась под теплым ярким солнцем, играла яркими цветами, всюду пахло зеленью и распаренной землей, стремительно тянулись вверх травы, выбрасывая зеленые щетинистые колоски, качали головками весенние цветы ярких желтых и лиловых красок, и уже пушились одуванчики, и порхали бабочки, и зажигались белые свечи каштанов, и фруктовые деревья набрасывали на себя душистые белые и розовые покрывала, и всюду вырастали рыхлые конусики муравейников, а в степи у своих норок блаженствовали на солнце сонные тарантулы, и жители города ходили в легких куртках нараспашку, а то и просто в свитерах и рубашках, и все девушки были яркими и нарядными и уже казались загорелыми, и золотистый солнечный свет и ярко-голубое южное небо отражались в их глазах и многие люди уже гуляли у моря, и море казалось добродушным и игриво шлепало легкими волночками по цветной гальке, словно говоря, что на самом деле оно не такое уж мрачное и коварное, каким казалось совсем недавно… А над морем, на скалах, древний город, пронизанный солнцем, чудился волшебным видением, сказочным призраком, который вот-вот воспарит и уплывет куда-то к горизонту, куда вскоре медленно и как-то томно уйдет солнце, обещая еще более чудесный день, и за ясным вечером следовала такая же ясная ночь.

Но на следующее утро солнце словно забывало о своем обещании и не показывалось, и начинал дуть сильный пронизывающий ветер, и серое небо опускалось, придавливая верхушки деревьев, и прятались бабочки, и тарантулы забивались в норки, все вокруг становилось блеклым и унылым, и с деревьев сыпались цветы, и люди плотнее застегивали куртки, а некоторые — и пальто, и море ревело и билось о скалы, и от него тянуло холодом, и древние развалины казались мрачными и неприглядными, и вчерашняя весна словно была сном. И так тянулось несколько дней, а потом весна возвращалась и все начиналось заново, пока инициативу у нее вновь не перехватывала неизвестно откуда взявшаяся осень.

Но эта последняя суббота апреля была весенним днем, и почти с самого утра Кира сидела во дворе, на одной из скамеечек возле стола. Стас был на работе, Вика тоже, у Сергея обнаружились какие-то дела, а просиживать такой чудесный день в квартире, куда никогда не заглядывает солнце, Кире не хотелось. Она долго бродила возле моря, а теперь, отвоевав у шахматистов и нардистов часть стола, разложила на нем материал и инструменты и дала волю своим пальцам, истосковавшимся по творчеству. Разумеется, опять никакие лампы или сюрреалистические цветочные горшки не получались, в голове не возникало никаких образов, и мысли следовали исключительно путями реальности. Она работала с удовольствием, но в то же время раздраженно думала, что глупо заниматься простым копированием того, что видишь вокруг. Оно и так есть.

Почти все скамейки были заняты неизменным контингентом. Софья Семеновна, как обычно, читала какого-то классика, покуривая сигаретку, Нина вязала, Таня и Мила курсировали с колясками в окрестностях двора, прочие женщины упоенно болтали. Князев, несмотря на теплую и даже жаркую погоду так и не снявший свой мешковатый теплый плащ, изредка выглядывал из-за газеты в облаках сигарного дыма и передвигал фигуры на шахматной доске, каждый раз погружая этим Сан Саныча в состояние мучительной задумчивости. Нардисты лениво бросали кости, тянули «Жигулевское», жалуясь, что вкус у него совсем не тот, что был в восьмидесятые, и глазели на ноги проходящих вдалеке девушек. На качелях по очереди катались четырехлетние девочки-близняшки из соседнего дома. Дворничиха, вооружившись устрашающего вида косой, выкашивала траву вокруг ореховой рощицы, а вокруг нее вилась молодая бомжиха, путаясь в собственных ногах, и с пьяной хрипловатостью выговаривала свое ежеутреннее заклинание.

• Предыдущая
• 97/279
• Следующая