Сестра Керри

Оглавление

147

— Я так и сделаю, — отозвалась Керри.

Регулярный доход в тридцать пять долларов для человека, который несколько лет еле сводил концы с концами, — это большие деньги. Кошелек Керри разбухал от зеленых ассигнаций. Не имея никого, о ком она должна была бы заботиться, она начала покупать себе наряды и безделушки, хорошо питалась, всячески украшала свою комнату. Вскоре, разумеется, появились и друзья. Она познакомилась с некоторыми молодыми людьми, принадлежавшими к свите Лолы, а для знакомства с актерами их труппы не требовалось ни времени, ни официального представления. Один из них увлекся Керри и несколько раз провожал ее домой.

— Зайдем куда-нибудь поужинать! — предложил он ей как-то после театра.

— Хорошо, — согласилась Керри.

В розоватом свете ресторана, переполненного любителями полуночного веселья, Керри внимательно присмотрелась к своему спутнику. Весь он был как-то ходулен и преисполнен самомнения. Его беседа не поднималась над уровнем банальных тем: он мог говорить только о нарядах и материальном преуспеянии.

Когда они вышли, он сладенько улыбнулся:

— Вы, что же, пойдете прямо домой?

— Да, — ответила Керри таким тоном, как будто это подразумевалось само собой.

«Очевидно, она далеко не так наивна, как кажется!» — подумал актер, проникаясь к ней еще большим уважением и восхищением.

Вполне естественно, что Керри, так же как и Лола, не прочь была весело проводить время. Иногда они днем ездили кататься по парку, после театра ужинали компанией в ресторане, а перед началом спектакля гуляли по Бродвею, щеголяя туалетами. Керри была вовлечена в водоворот столичных развлечений.

Наконец в одном из еженедельников появился ее портрет. Для Керри это было неожиданностью, и у нее дух захватило, когда она увидела подпись: «Мисс Керри Маденда, одна из любимиц публики в оперетте „Жены Абдуллы“. Следуя совету Лолы, Керри снялась у знаменитого Сарони, и репортер раздобыл один из этих ее портретов.

У Керри блеснула мысль приобрести несколько номеров журнала, но она тотчас же вспомнила, что, в сущности, ей некому послать их. Во всем мире никого, кроме Лолы, не интересовал ее успех.

В смысле человеческого общения столица — место холодное и неприветливое. Керри вскоре поняла, что ее небольшие деньги не принесли ей ничего. Мир богатых и знаменитых был недоступен для нее, как и прежде. Керри убедилась, что люди ищут в ее обществе только легкого веселья, не питая к ней, в сущности, никаких дружеских чувств. Все искали удовольствий для себя, нимало не думая о возможности грустных последствий для других. С нее хватит Герствуда и Друэ.

В апреле Керри узнала, что ее труппа заканчивает сезон в середине или в конце мая, в зависимости от сборов. На лето были намечены гастроли, и Керри думала о том, будет ли она приглашена. Что же касается Лолы Осборн, то с ее скромным жалованьем она легко могла найти ангажемент в самом Нью-Йорке.

— Я слышала, что в «Казино» собираются летом что-то ставить, — сказала она. — Сходим туда, попытаем счастья!

— Охотно, — ответила Керри.

Они отправились в «Казино», и им предложили зайти еще раз шестнадцатого мая. Между тем их собственный театр закрывался пятого.

— Кто хочет ехать с труппой на гастроли, должен на этой неделе подписать договор, — заявил директор.

— Ни в коем случае не подписывай! — уговаривала Лола Осборн. — Я не поеду.

— А если я не получу ничего другого, что же тогда? — с сомнением спросила Керри.

— Что бы там ни было, я не поеду! — стояла на своем маленькая Лола, которая в случае нужды всегда могла перехватить денег у своих поклонников. — Я однажды поехала в турне, и к концу у меня не осталось ни гроша.

Керри задумалась над ее словами. Она еще никогда не ездила в гастрольное турне.

— Как-нибудь проживем лето, — добавила Лола. — Мне, например, до сих пор всегда удавалось продержаться.

Керри не подписала договора.

Директор «Казино» никогда не слыхал про Керри, но газетные заметки, которые она ему представила, произвели на него некоторое впечатление, чему еще больше способствовали портрет в журнале и ее имя на афишах. Он дал ей немую роль с жалованьем в тридцать долларов в неделю.

— Ну, что я тебе говорила? — торжествовала Лола. — Нельзя уезжать из Нью-Йорка! Как только уедешь, про тебя тотчас забудут!

Керри была хорошенькой, поэтому человек, подбиравший иллюстрации для театральной страницы воскресных газет, выбрал в числе других и ее фотографию. А так как она была очень хорошенькой, то ее фотографии уделили большое место на странице и даже написали о ней несколько строк. Керри была в восторге.

И все же заправилы театра ничего этого как будто не видели, ибо обращали внимания на Керри не больше, чем раньше. Роль у нее была очень маленькая. В качестве безмолвной жены квакера Керри должна была просто присутствовать в нескольких сценах. Автор комедии знал, что хорошая актриса может многое сделать с такой ролью, но, увидев, что ее предоставили какой-то начинающей, заявил, что с таким же успехом мог бы совсем вычеркнуть эту роль.

— Бросьте ворчать, старина! — сказал ему режиссер. — Если в первую неделю из этого ничего не выйдет, мы выкинем роль — и делу конец!

Керри понятия не имела об их тайных намерениях. Она угрюмо изучала свою немую роль, чувствуя, что ее снова оттесняют на самые задворки. На генеральной репетиции вид у нее был самый несчастный.

— А знаете, не так уж плохо! — заметил автор пьесы, когда режиссер обратил его внимание на то, какое забавное впечатление производит угрюмость Керри. — Велите ей хмуриться еще больше, пока Спаркс пляшет.