Сестра Керри

Оглавление

Чтобы хоть немного отвлечься, Герствуд присоединился к группе приятелей, беседовавших у стойки за стаканчиком виски. Он прилагал все усилия, чтобы заинтересоваться тем, что происходило вокруг, но это ему не удавалось. Его мысли то и дело возвращались к дому, и он воображал разыгравшиеся там сцены. Из головы у него не выходил вопрос: что сказала его жена, когда мальчик-посыльный вручил ей конверт с деньгами.

Часа через полтора мальчик вернулся. Очевидно, он передал конверт по назначению, так как, входя, он не полез за ним в карман.

— Ну? — спросил Герствуд.

— Передал, сэр.

— Моей жене?

— Да, сэр.

— Она что-нибудь сказала?

— Она сказала: «Давно пора!»

Герствуд гневно сдвинул брови.

В этот вечер больше ничего сделать было нельзя. Герствуд до полуночи ломал голову над тем, как ему теперь быть, а потом, как и накануне, отправился в отель «Палмер».

«Что принесет с собою утро?» — думал он.

Эта мысль долго не давала ему уснуть.

На следующий день он снова отправился в бар и стал рассматривать почту, томимый опасениями и надеждами.

От Керри — ни слова. Ни слова и от жены, что было очень приятно.

То, что он уже отправил деньги и что миссис Герствуд приняла их, почти успокоило его: дело сделано, гнев постепенно утихал, и появились даже надежды на мир. Сидя за столом у себя в кабинете, он размышлял о том, что в ближайшую неделю-две его жена, вероятно, ничего не предпримет, а он тем временем успеет все обдумать.

«Обдумывание» началось с того, что мысли его снова вернулись к Керри и к тому плану, который ему предстояло разработать, чтобы увезти ее от Друэ. Как же теперь быть? Чем больше он старался угадать, почему она не пришла на свидание и даже не написала ему ни слова, тем больше это огорчало его. Он решил сам написать ей «до востребования» на почтамт Западной стороны, попросить у нее объяснений и назначить новое свидание. Но мысль, что это письмо едва ли дойдет до Керри раньше понедельника, чрезвычайно беспокоила его. Надо придумать какой-то более быстрый способ, но какой?

Не менее получаса Герствуд размышлял только об этом. Отправить к ней посыльного? Или самому съездить? Нет, этим он только разоблачит себя. Видя, что время уходит зря, он набросал письмо и вновь предался своим мыслям.

Час шел за часом, и постепенно таяли надежды на соединение с Керри, к чему он так стремился. Еще так недавно он надеялся, что в это время будет радостно помогать ей устраивать новую жизнь, а тут уже близится вечер, и еще ничего не сделано. Часы пробили три, четыре, пять, шесть, — письма все не было. Управляющий баром мрачно шагал по кабинету, переживая свое жестокое поражение. Миновала хлопотливая суббота, наступило воскресенье, а он все еще ничего не сделал. По воскресеньям бар был закрыт, и Герствуд весь день пробыл наедине со своими мыслями, вдали от дома, лишенный возбуждающего шума бара, разлученный с Керри и бессильный хоть сколько-нибудь изменить свое положение. Так скверно он не проводил еще ни одного воскресенья в своей жизни.

В понедельник со второй почтой пришел конверт весьма официального вида, и Герствуд некоторое время с любопытством разглядывал его. На конверте был штемпель конторы юристов «Мак-Грегор, Джеймс и Гэй». Письмо начиналось холодным «Милостивый государь, настоящим доводим до Вашего сведения», и так далее. Из письмо явствовало, что миссис Джулия Герствуд обратилась в контору с просьбой урегулировать некоторые вопросы, касающиеся ее содержания и права на собственность, и его, мистера Герствуда, просят срочно зайти для переговоров по этому поводу.

Герствуд несколько раз подряд внимательно прочел письмо и только покачал головой. Похоже было на то, что его семейные неурядицы только еще начинаются!

— Да-а! — вслух произнес он некоторое время спустя. — Только этого недоставало!

Сложив письмо, он спрятал его в карман.

В довершение неприятностей от Керри по-прежнему ничего не было. Теперь у Герствуда не оставалось никаких сомнений. Она узнала, что он женат, и возмущена его обманом. Утрата была тем мучительнее, что именно теперь он больше всего нуждается в Керри. Он подумывал о том, чтобы пойти к ней и настоять на свидании, если в самом скором времени она не пришлет ему письма. Мысль, что Керри покинула его, глубоко угнетала Герствуда. Он страстно любил ее, и теперь, когда ему грозила опасность потерять ее, она казалась ему еще более желанной. Ему мучительно хотелось услышать хотя бы одно ее слово. Он с грустью вызывал в воображении лицо Керри. Что бы она ни думала, он не может, да и не хочет терять ее, он не позволит ей ускользнуть: что бы ни случилось, он должен уладить этот вопрос как можно скорее. Да, он пойдет к ней и расскажет о разладе в своей семье. Он скажет ей, как нуждается в ее любви. Не может быть, чтобы она отвернулась от него в такую минуту. Нет, это невозможно! Он будет умолять ее, пока ему удастся смягчить ее гнев, пока она не простит его. И вдруг он подумал: «А если ее там нет? Если окажется, что она ушла оттуда?» Он вскочил на ноги. Было невыносимо сидеть сложа руки и думать.

Тем не менее его волнение не повлекло за собой никаких действий.

Во вторник продолжалось то же самое. Ему удалось уговорить себя пойти к Керри, но, когда он дошел до Огден-сквер, ему показалось, что за ним следят, и он немедленно повернул обратно. Он не дошел целого квартала до дома Керри.

Однако дорога доставила Герствуду неприятные минуты. Он сел в вагон конки, которая повезла его обратно по Рэндолф-стрит, и неожиданно очутился перед зданием фирмы, в которой работал его сын. Сердце его болезненно сжалось: он неоднократно заходил сюда проведать Джорджа. А теперь тот и не подумает повидаться с ним. Очевидно, никто из детей даже не заметил его отсутствия. Да, таковы превратности судьбы. Герствуд вернулся в бар и, присоединившись к группе приятелей, принял участие в общей беседе. Ему казалось, что праздная болтовня притупляет душевную боль.