Выбери любимый жанр

Оценить:

Варан

Оглавление

Парусники уходили, оставляя за собой покрытое узором море — сочетание многих следов на воде.

— А вот эти мачты, — пробормотал Варан. — Сколько же деревьев на них уходит… Десять… или больше…

— Одно. Каждая мачта — одно дерево. Просто ты не видел корабельного леса.

— И не увижу, — устало заключил Варан.

Маг странно на него посмотрел:

— Да? Почему?

Он лицемерил. Варан пожал плечами:

— Мы рождаемся здесь… И здесь умираем. Это Круглый Клык…

— Люди приходят и уходят. На свете есть корабли, лодки, воздушные упряжки, в конце концов…

Он стоял рядом, говорил о другом и смотрел вдаль, и это было хуже всего. Ожидание разоблачения сделалось совсем уж невыносимым; Варан сунул руку за пазуху, вытащил подсохшую купюру и с каким-то даже облегчением протянул магу:

— Я нашел. Нес отцу… И все.

Маг сдвинул на затылок свою шляпу. Взял купюру небрежно, как меняла. Положил ее на ладонь. Прищурился на радужное сияние, бледное при свете дня.

— Я думал, может, она настоящая, — неизвестно зачем добавил Варан.

Маг покачал головой:

— Она поддельная… Как и та, первая. Одна рука, один почерк… Мы ведь никому об этом не скажем, правда?

— Мы? — пробормотал Варан.

Маг вскинул голову:

— Тихо, вот она идет… Ты ей, пожалуйста, тоже не говори.

Варан обернулся, но дорога была пуста. Он открыл рот, чтобы спросить о чем-то, но в этот момент Нила появилась — она шла медленно, в обеих руках у нее были корзинки с продуктами для хозяина и лакомством для змейсих. Кручина и Журбина, питавшиеся исключительно рыбой, иногда в порядке поощрения получали сладкие репсовые печенья.

Варан выпустил нож:

— Не хочешь за меня замуж — так и скажи.

— Ты еще с отцом не говорил. Может, после всего он тебе и не разрешит, — Нила смотрела в сторону. — А ты мне голову морочишь…

Варан поднялся и вышел из пещеры.

Небо — последнее небо сезона — было белым от звезд. И в нем кругами плавала патрульная крылама.

Я люблю тебя — и буду за тебя драться.

Нет, не так.

Я люблю тебя — и буду драться за тебя, даже если ты меня уже разлюбила. Я буду драться за свою любовь, даже если в этой драке придется тебя прикончить…

Варан сплюнул под ноги.

Бред.

— Я боялась, ты будешь с ним драться.

— Вот еще.

Нила чистила большой закопченный котел. Тонкие руки по локоть были перепачканы сажей.

Варан потрошил рыбу.

— Когда я увидела вас вдвоем на дороге, я подумала, что сейчас сяду на попу, Шуу свидетель. Кто он такой? Что здесь вынюхивает?

— Просто горни, — соврал Варан.

— Да нет, — помолчав, сказала Нила. — Не просто… Что-то в нем есть. Что — не пойму.

— Как насчет свадьбы? — неожиданно грубо спросил Варан.

Нила вздохнула:

— А ты наверху останешься?

Он бросил очередную потрошеную рыбину в корытце с красной водой:

— Меня никто не зовет… И что мне тут делать? Только прислуживать…

— Отвалится от тебя кусок, если будешь прислуживать, — тихо сказала Нила.

Последними с острова ушли весельные лодки. На них отплывали жители ближайших островов, являвшиеся на Круглый Клык не столько отдохнуть, сколько заработать.

По морю ходили, переливаясь сизыми боками, воронки. По небу ходили смерчи; глядя утром на горизонт, Варан мог насчитать и пять, и семь, и девять за раз.

Небо сделалось блеклым, будто от усталости.

Хозяин закрыл для публики «катание на серпантерах». Кручина нервничала, предчувствуя конец сезона, ладить с ней становилось все труднее. Даже Журбина, всегда меланхоличная и покладистая, теперь позволяла себе скалить зубы и однажды цапнула Варана за руку. Впрочем, желающих посмотреть на «красоты подводных пещер» уже несколько дней как не было. Сезон заканчивался.

Хозяин честно выплатил Варану заработанное — ни грошиком меньше, но и не больше положенного. Варан отнес деньги отцу.

— Я хочу жениться, — сказал, глядя в пол.

— В следующем сезоне, — сказал отец.

Не спросил, на ком. А может, давно знал. Не стал удивляться, выяснять, сердиться. Просто сказал, сообщил легко и буднично: в следующем сезоне.

Варан ушел, не ответив ни слова.

* * *

Он каждый день нырял в «каменном саду». До последнего. Сносил Журбинин испортившийся характер, таскал ей печенье в рукаве, упрашивал не сбрасывать с седла, не бить хвостом и не кусаться, потому что на лодке добраться до «сада» не было никакой возможности.

Вода с каждым днем становилась все мутнее.

Однажды Варан попал в течение. Сам виноват — надо было предвидеть; он привык, что летом вода в гроте спокойна, как стекло. Привык — и потерял бдительность.

Его рвануло, как огромной грубой рукой, и потащило под камень. Мелькнул и погас свет; спасло дурака только то, что длинная уздечка Журбины, в последние дни склонной к побегу, была в тот момент намотана на запястье. Змейсихи чуют течения, как никто в мире; Журбина поплыла, избрав единственное направление, способное спасти ее и ныряльщика. Выбравшись, Варан долго кашлял и плевался, а потом от полноты чувств поцеловал Журбину в холодную чешуйчатую морду, и змейсиха сразу же отоварила его по ноге жгучим хвостом — чтобы не забывался…

Больше Варан не осмеливался нырять.

Сезон заканчивался. Все хорошее и все плохое, что несут в себе течения, водовороты и смена ветров, — все это будет потом.

Глава четвертая

Ковчег мотало и вертело. Море снова и снова, в который раз, пыталось потопить уродливую, неуклюжую с виду, громоздкую посудину. Поддонки цеплялись за стены и друг за друга. Кого-то рвало. Кто-то спокойно спал.