Координаты чудес

Оглавление

Впереди, на небольшой поляне, Кармоди увидел величественный космический корабль, возвышающийся там, словно небоскреб. У него были стабилизаторы, дюзы и множество всяких отростков. Перед кораблем на складном стуле сидел мужчина среднего возраста с благодушным лицом, прорезанным глубокими морщинами. С первого взгляда было ясно, что это и есть Мэддокс-мутант, поскольку у него было по семи пальцев на каждой руке, а в громадных шишках на лбу мог поместиться добавочный мозг. Мэддокс неторопливо встал (на пять ног!) и приветливо кивнул.

– Вы пришли в самую последнюю минуту, – сказал он. – Линии враждебных сил близки к критической точке. Быстро в корабль, все трое! Мы должны немедленно включить защитное поле.

Ларс Кристиансен двинулся ко входу; гордость не позволяла ему бежать. Эвива схватила Кармоди за руку, и Кармоди заметил, что она дрожит, а также отметил про себя, что даже бесформенный серый скафандр не может скрыть изящных очертаний прекрасной фигуры, хотя сейчас девушка не обращала внимания на свою внешность.

– Скверное положение, – пробормотал Мэддокс, складывая свой стул и занося его в люк. – Мои расчеты допускали, конечно, такую разновидность узловой точки, но в силу самой природы бесконечных комбинаций нельзя было предсказать ее конфигурацию.

Перед широким входом Кармоди задержался.

– Думаю, я должен проститься с Модсли, – сказал он Мэддоксу. – Быть может, нужно даже посоветоваться с ним. Он был очень отзывчив и даже взялся строить машину, чтобы доставить меня на Землю.

– Модсли! – воскликнул Мэддокс, обмениваясь многозначительным взглядом с Кристиансеном. – Я подозреваю, что он-то и стоит за всем этим.

– Его стряпня, конечно, – проворчал Кристиансен.

– Что вы имеете в виду? – спросил Кармоди.

– Я имею в виду, – сказал Мэддокс, – что вы жертва и пешка в тайном заговоре, охватившем по меньшей мере семнадцать звездных систем. У нас нет времени на объяснения, но, поверьте, на карте стоит не только ваша жизнь, но и наши, а еще – жизни нескольких десятков биллионов гуманоидов, большей частью голубоглазых и светлокожих!

– Ах, Том, ну скорее же! – закричала Эвива, дергая его за руку.

– Ладно, – сказал Кармоди. – Но я надеюсь все-таки, что получу полное и исчерпывающее объяснение.

– Получите, получите, – сказал Мэддокс, как только Кармоди вошел в люк. – Получите его прямо сейчас.

Кармоди быстро обернулся, уловив нотку угрозы в голосе Мэддокса. Внимательно посмотрел на мутанта и вздрогнул. Посмотрел на отца с дочерью и увидел их как бы впервые.

Человеческий разум склонен достраивать образы. Две-три кривые складываются в гору, несколько ломаных линий – в бегущую волну. А сейчас, под пристальным взглядом Кармоди, образ разваливался. Кармоди увидел, что милые глаза Эвивы были едва намечены и никуда не смотрели – как рисунок на крыльях бабочки. У Ларса вместо нижней части лица был только темно-красный овал, пересеченный темной линией, обозначавшей рот. Пальцы Мэддокса, все семь, были просто нарисованы на его бедрах.

Кармоди увидел тонкую черную линию, похожую на трещину в полу, которая соединяла каждого из них с кораблем. Застыв на месте, он следил за тем, как они приближаются к нему. У них не было рук, чтобы хватать, не было ног, чтобы двигаться, не было глаз, чтобы смотреть, не было рта, чтобы что-то объяснять. Это были просто три закругленных безликих цилиндра, ловко, но поверхностно замаскированные под людей, три органа, выполняющие сейчас свою единственную функцию. С ужасом Кармоди понял, что это три пальца гигантской руки, которые плавно, словно лишенные костей, надвигаются на него. Понял он и то, что они стремятся протолкнуть его поглубже в черную утробу корабля.

Корабля? Кармоди увернулся от них и ринулся к выходу. Но из верхней и нижней кромок люка выросли острые зубья, люк приоткрылся чуть шире и тут же начал закрываться. Как он мог подумать, что это металл? Блестящие темные стены корабля подернулись рябью и стали сокращаться. Ноги Кармоди увязли в липкой губчатой подстилке, а три пальца кружили вокруг него, преграждая ему путь к уменьшающемуся квадратику дневного света.

Кармоди боролся с отчаянием мухи, попавшей в паутину (очень похоже, хотя понимание пришло слишком поздно). Прямые края люка, ставшие округлыми и влажными, сжались до размера бейсбольного мяча. Три цилиндра крепко держали Кармоди, и он уже не мог сказать, кто из них профессор, кто – мутант, а кто – прелестная Эвива.

И окончательное потрясение: стены и потолок корабля (или того, что это было) стали влажными, красными, живыми, сомкнулись вокруг Кармоди и проглотили его.

Спасения не было. Кармоди не мог ни пошевелиться, ни крикнуть. Он смог лишь потерять сознание.

Глава 16

Как бы издалека он услышал голос:

– Ну как, доктор? Есть надежда?

Кармоди узнал голос: это был Приз.

– Я оплачу все расходы, – сказал другой голос (Кармоди узнал и его: Модсли). – Можно его еще спасти?

– Спасти можно, – произнес третий, по-видимому, врач. – Возможности медицины неограниченны, ограниченны возможности пациентов, но это уже их слабость, а не наша.

Кармоди силился открыть глаза или рот, но ни веки, ни губы его не слушались.

– Это очень серьезно? – спросил Приз.

– Вопрос слишком сложен, чтобы дать точный ответ, – сказал доктор. – Надо сначала определиться с терминами. Медицинская наука, к примеру, проще, чем медицинская этика. Предполагается, что мы, члены Галактической Медицинской Ассоциации, обязаны сохранить жизнь. Предполагается также, что мы действуем в интересах той конкретной формы, которую мы пользуем. Но что прикажете делать, когда эти два императива вступают в противоречие? Уиичи с Девин-5, например, просят врачебной помощи, чтобы излечиться от жизни и войти в желанные врата смерти. Это чертовски трудная задача, вы уж мне поверьте, и осуществима она лишь тогда, когда уиичи ослабевают от старости. И что же должна сказать этика по поводу такого странного отклонения от нормы? Следует ли нам потакать желанию уиичи, что порицается почти во всех уголках Галактики? Или же действовать на основе обычных стандартов и обрекать уиичи на судьбу, которая для них хуже смерти в буквальном смысле слова?