Алмазный трон

Оглавление

Они вышли на палубу, освещенную косыми лучами позднего послеполуденного солнца. Свежий береговой бриз срывал с верхушек волн пену, раскидывая сверкающие солнечные брызги. Шхуна капитана Мабина, поймав в паруса ветер, удалялась на запад, к Джироху. Раскинув белоснежные крылья надутых парусов, «Морской конек» скользил по сверкающей дорожке, протянувшейся от заходящего солнца.

— Сколько дней ходу нам до Киприа, капитан Сорджи? — спросил Спархок, когда они с Сефренией поднялись на ют.

— Сто пятьдесят лиг, мастер Клаф. При хорошем ветре «Осьминогу» понадобиться дня три.

— У вашего судна хороший ход.

— Можно было бы и лучше, — проворчал Сорджи, — если бы эта бедная старая посудина не давала столько течей в каждом плавании.

— Спархок! — с трудом проговорила Сефрения, схватив его за руку.

— Что такое?

Лицо Сефрении было мертвенно бледно.

— Смотри! — указала она.

Недалеко от изящной шхуны Мабина в чистом небе показалось тяжелое свинцовое облако. Облако каким-то чудом двигалось против ветра и становилось все больше и темнее. Потом оно начало кружиться, сначала медленно и тяжело, но постепенно набирая обороты все быстрее и быстрее. Черная вертящаяся туча выгнулась воронкой и из ее центра свился судорожно подергивающийся отросток. Кружась и извиваясь, он все тянулся и тянулся вниз и наконец достиг взбаламученных вод Внутреннего моря. Огромная волна поднялась навстречу ему, и черная вертящаяся воронка всосала воду в свою утробу. Неустойчиво покачиваясь, так, что, казалось, замедлились на секунду бешеное вращение — и зыбкое равновесие рухнет, смерч шел по поверхности воды.

— Смерч! — крикнул впередсмотрящий из вороньего гнезда на верхушке мачты, и все матросы бросились к наветренному борту в ужасе глядя на огромную танцующую над морем водяную воронку. Наконец смерч подобрался к теперь такой крошечной шхуне Мабина, и несчастный корабль исчез в бурлящем водном веретене. Куски обшивки, остова и переломанный рангоут взлетели, кружась, над воронкой и, с агонизирующей медлительностью стали падать с многофутовой высоты. Кусок паруса трепыхался в воздухе, как подбитая белая птица.

А смерч, как будто ослабев, заколебался еще сильнее, нога его оторвалась от воды и втянулась в облако, и оно исчезло так же неожиданно, как и появилось.

Шхуна капитана Мабина «Морской конек» погибла. Обломки ее плавали по успокаивавшейся поверхности моря на милю кругом. Огромная стая белых морских чаек, появившись неизвестно откуда, закружилась над морем, жалобными криками оплакивая ушедший корабль.

18

Капитан Сорджи и его матросы долго, до боли, в глазах всматривались в разбросанные кругом обломки кораблекрушения, но так и не смогли обнаружить ни одного выжившего. Наконец, отчаявшись что-либо сделать, он печально вздохнул и приказал ложиться на курс.

Матросы забегали по палубе, исполняя приказания, и корабль развернулся на юго-восток и продолжил свой путь к Киприа.

Сефрения тяжело оттолкнулась от поручней, и, повернувшись, сказала:

— Спустимся вниз, Спархок.

Спархок кивнул, и они пошли вниз по трапу. Кьюрик зажег масляный светильник и подвесил его к массивному брусу в низком потолке каюты, и маленькая, обшитая темными деревянными панелями комнатка наполнилась неверными колеблющимися тенями. Проснувшаяся Флейта сидела за столом, привинченными к полу болтами посреди каюты, и искоса поглядывала на стоящую перед ней чашку.

— Это всего-навсего тушеное мясо, малышка, — уговаривая ее Кьюрик, — оно тебя не укусит, чего ты боишься?

Флейта опасливо сунула пальцы в густой горячий соус и вытащила оттуда приличный кусок мяса. Она с презрительной гримасой втянула немудрящий, но сытный аромат и вопросительно посмотрела на Кьюрика.

— Свинина, детка, — объяснил ей оруженосец.

Девочка пожала плечами и разжала пальцы. Кусок полетел обратно в чашку, расплескав по столу жирный соус. Флейта решительно отодвинула от себя жаркое.

— Стирики не едят свинины, Кьюрик, — сказала Сефрения.

— Кок сказал мне, что это то, что едят моряки, — проворчал Кьюрик. — Нашли кого-нибудь с того корабля?

Спархок покачал головой.

— Смерч оставил от шхуны одни обломки, и вся команда, похоже, погибла.

— Наше счастье, что мы не были на том корабле.

— Очень повезло, — согласилась Сефрения. — Обыкновенные смерчи не появляются неизвестно откуда на ясном небе, и не идут против ветра. Этот смерч кто-то сознательно направлял.

— Магия? — спросил Кьюрик. — Разве можно с ее помощью управлять погодой?

— Я бы наверно, не смогла бы.

— А кто бы смог?

— Не могу сказать с уверенностью… — ответила Сефрения, однако в глазах ее отразился проблеск догадки.

— Давай уж говори начистоту, Сефрения, — сказал Спархок. — Я чувствую, ты что-то подозреваешь.

— Ну ладно. За последние несколько месяцев у нас на пути несколько раз вставал неизвестный стирик в сером плаще с капюшоном. С Симмуре, по дороге в Боррату, все время он пытался нам помешать. Стирикам не свойственно прятать свои лица. Я надеюсь, вы успели это заметить?

— Да, но я что-то не совсем понимаю как это сказано?

— Он должен прятать свое лицо, Спархок. Он — не человек. Ты уверена? — уставился на нее Спархок.

— Я не могу быть полностью уверена, пока не увижу его лица. Но причин подозревать это уже много.

— А Энниас, не мог он…

— Ну что ты, Спархок, где твой разум? Энниас, может, и знает пару заклинаний, но вызвать такое? Это уже получается высшая, запретная магия. Это под силу только Азешу. Младшие Боги не занимаются этим, да и Старшие отрекались от таких деяний.