Графские развалины

Оглавление

– Отчего же этот забор? Почему интуристы не роятся, фотоаппаратами не щелкают?

– Знаешь, дурное какое-то место. Неприятное. Да и случаи нехорошие были. Сначала ведь ученые понаехали, феномен изучать – и погибли из них четверо. Трое среди бела дня на резиновой лодке утонули. Четвертый – подводный спелеолог – нырнул с аквалангом и не вынырнул. Тут ведь якобы под нашим озерцом – подземное, куда большее. Вода туда-сюда перетекает через какую-то горловину, очень опасные водовороты случаются. Тех четверых так и не нашли, кстати…

После таких рассказов Кравцову и в самом деле озеро показалось зловещим. Не хотелось в нем купаться, ловить рыбу, даже просто подходить к воде, – и угроза штрафов была здесь ни при чем…

– Поехали отсюда, – сказал Паша. – Придет время – будут тут и туристы с видеокамерами, обещаю…

И они поехали.

– А вон моя халупа, – сказал Козырь через несколько минут. – Узнаешь?

Узнавалось родовое гнездо Ермаковых-Козырей действительно с трудом. Пашка не стал сносить родительский дом, используемый им ныне как загородная дача (отец и мать переехали в Гатчину, в купленную сыном трехкомнатную квартиру). Не стал возводить на его месте трехэтажную громадину. Но обложил со всех сторон белым кирпичом, разобрал ветхие дощатые сараюшки – вместо них появились аккуратные пристройки, тоже кирпичные. Под коньком крыши торчала спутниковая тарелка.

– Приглашаю в гости. Не сейчас, через недельку, как жена с отпрысками переедет…

– А про жену ты, между прочим, ничего мне не рассказывал… Она из здешних? Я ее знал?

Козырь улыбнулся и ответил коротко:

– Наташка. Архипова.

– Наташка-а-а… – протянул Кравцов. – Она же все с Игорем-Динамитом ходила. Думал, с ним и…

– Динамит погиб, – мрачно сказал Паша. – Тринадцать лет назад.

Первый Парень – I

Динамит. Лето 1990 года

Летом девяностого года первым парнем на деревне был, конечно же, Динамит.

А это не совсем то, что первый парень в классе или первый парень в городском дворе.

Чтобы понять разницу, стоит самому пожить в деревне в нежном возрасте от десяти до семнадцати. Пусть даже в такой, как Спасовка: пятнадцать минут до Павловска на автобусе, оттуда двадцать минут на электричке – и пожалуйста, северная столица перед вами. Почти пригород, а не тонущая в грязи сельская глубинка Нечерноземья, что уж говорить.

К тому же Спасовка – по крайней мере официально – деревней не числилась. Да и Спасовкой, честно говоря, тоже. На картах и в официальных документах везде стояло «село Спасовское» . Но в разговорах именовали попросту: Спасовкой и деревней.

Вроде живущие здесь и одевались точно как в городе, и в магазине лежали те же продукты, и до Невского проспекта добраться быстрее, чем с иной городской окраины, с какой-нибудь Сосновой Поляны, – но народ другой. Это не понаехавшие отовсюду в отдельные квартиры жильцы многоэтажек – здесь не просто все знают всех, здесь корни – отцы знали отцов, и деды знали дедов, и прадеды прадедов…

Стать первым парнем тут ой как нелегко, зато если уж если стал – то ты Первый Парень с большой буквы. Здесь не город, кишащий скороспелыми дутыми авторитетами; здесь мнения складываются годами, а живут десятилетиями…

Первым Динамит был по праву, и первым во всем.

Самые крепкие кулаки и самая отчаянная голова во всей Спасовке – это важно и это немало, без этого не станешь Первым Парнем.

Первым отчаянно вступить в драку, когда противников втрое больше. Первым сигануть в речку с высоченной «тарзанки». Первым среди сверстников затянуться сигаретой под восхищенными взглядами. И первым, скопив всеми правдами и неправдами денег, купить подержанный мотоцикл и пронестись ревущей молнией по деревне (ровесники бледнеют от зависти, и верные двухколесные друзья-велосипеды вызывают у них теперь раздраженную неприязнь).

Но не единственно это делало Динамита Первым Парнем. У него был свод собственных правил, соответствующих его положению. И он не отступал от них никогда, чем бы это ни грозило: поркой ли, полученной от отца, застукавшего с сигаретой; жестокими ли побоями, когда противников оказывалось слишком много и вся сила и все умение не могли помочь; бесконечными ли конфликтами с учителями, грозящими выдать вместо аттестата справку с ровным рядочком двоек и характеристику, способную напугать самое отпетое ПТУ…

Главных правил имелось немного: не лгать, выполняя любой ценой обещанное; не бояться никого и ничего; не отступать и всегда бить первым.

Библейские заповеди: не убий, не укради и т. д. сюда не входили. Жестоким Динамита назвать было трудно – чужая боль не доставляла никакого удовольствия. Можно сказать, что он жил по самурайскому кодексу бусидо, суровому к себе не менее, чем к окружающим.

Слава первого драчуна и первого сорвиголовы вышла за пределы Спасовки. Динамита знали и в окрестных поселках, иные только понаслышке; он любил со смехом рассказывать, как какие-то павловские парни в словесной разборке, предварявшей очередную баталию, ссылались ему на то, что знакомы «с самим Динамитом»…

И конечно, его девчонкой была Наташка.

Да и кому еще гулять с такой красавицей под завистливыми взглядами не смеющих приблизиться соперников?

Конечно, Первому Парню.

Любой иной вариант стал бы насмешкой и издевательством над так щедро наградившей ее природой. Да и Динамит внешне был Наташке вполне под стать: не слишком высокий, со складной, не убавить, не прибавить, фигурой, со спокойным и мужественным лицом – правда, зачастую украшенным синяками и ссадинами.