Северная война

• Предыдущая
• 105/115
• Следующая

Бой проходил с переменным успехом, крепостные проломы переходили из рук в руки.

– Резервы – вперед! – резко махнул рукой Егор.

Его команда была несколько раз громко сдублирована, и через пять минут новые лодки и плоты устремились к неуступчивому Нотебургу…

И только когда солнце снова приблизилось к горизонту, готовясь спрятаться на ночь под розово-алое (к ветреной погоде!), пухлое одеяло заката, шведский флаг был спущен с флагштока крепостной мачты, установленной на центральной круглой башне.

Первым у жаркого костра, разведенного прямо на каменистой косе, в трех метрах от уреза озерной воды, появился, выскочив из ходкой рыбацкой лодки, Фролка Иванов, голова которого была наспех обмотана грязной окровавленной тряпкой, расторопно и сдержанно доложил:

– Александр Данилович, полная виктория! У нас убитыми – порядка пятисот человек, ранеными и контужеными – вдвое больше. В плен взято порядка сорока шведов.

Еще через час к берегу пристала длинная и широкая каторга.

– Здесь у меня генерал Ерик Шлиппенбах! – ткнув пальцем в сторону лодочной кормы, бесконечно усталым голосом сообщил Прохор Погодин. – Так получилось, что мне пришлось с ним схватиться лично – на шпагах. Он мне, гадюка старая, левое плечо проколол насквозь, а я ему – грудь… Но пока еще дышит, сволочь. Что делать с раненым генералом, Александр Данилович?

– Пусть доктор им займется, – равнодушно пожал плечами Егор. – Если умрет, то похороните в общей могиле, вместе с другими убитыми шведами. Выживет – переправить на северный берег, пусть катится, герой вшивый, на все четыре стороны…

Глава восемнадцатая
Светлейший князь Ижорский

«Отшумела жестокая и кровавая битва, завершившись нашей полной и безоговорочной победой…»

Именно на этом месте, как правило, и завершаются долгие и красочные рассказы непосредственных участников и очевидцев всех значимых боев, схваток и сражений. О чем же еще, действительно, рассказывать? Воевали, стреляли, нападали, защищались, превозмогали, проливали кровь, рванули, опрокинули, победили… Все, на этом окончен рассказ! Победители беззаботно отдыхают на полную катушку и бурно празднуют заслуженную и долгожданную викторию…

Ага, как бы не так, размечтались! Первые пятнадцать—двадцать часов после одержанной победы – они очень трудные, непростые и, местами, даже несимпатичные. О полном расслаблении остается только мечтать: текущих и важных дел, печальных и неприятных в том числе, – и не сосчитать.

Понятное дело, что речь сейчас идет только о настоящих военачальниках, крепко дружащих с совестью и честью воинской.

Надо тщательно проследить, чтобы те, кому это следует делать, подобрали с поля боя всех раненых и контуженых солдат и офицеров, перевязали их, рассортировать по степени серьезности ранений и повреждений. Необходимо также сформировать похоронные команды, определить места для погребения своих и, отдельно, чужих покойников. Причем вражеских мертвых офицеров предварительно должны обыскать твои доверенные люди – на предмет нахождения важных документов, опередив при этом обычных мародеров, которых хватает всегда и везде…

Еще надо умудриться – всесторонне и ненавязчиво соблюсти один очень хитрый баланс. С одной стороны, надо дать смертельно усталым солдатам и офицерам полноценно отдохнуть, расслабиться, накормить их от пуза – в конце концов. С другой стороны, хмельное расслабление после кровавого и многочасового боя очень легко может превратиться в разгул откровенной анархии. И совершенно бесполезно (особенно в преддверии наступающей ночи, хотя бы и белой) делить войска на две части. Вы, мол, принимали непосредственное участие в жарком боестолкновении, устали, проливая свою и чужую кровь, поэтому смело подлетайте к бочонкам с водкой, пейте без всяких ограничений, расслабляйтесь, забывайтесь, герои, чудо-богатыри… А вы, молодцы, простояли в боевых охранениях, просидели в невостребованных резервах, даже из ружей не пальнули ни разу. Поэтому извольте вести себя смирно и тихо, о хмельном даже и не помышляйте, наоборот, внимательно присматривайте за своими подвыпившими товарищами по оружию, пресекайте всякие непотребства, но вежливо так пресекайте, ласково, с пониманием… Бред это все! Уже через несколько часов после победоносного завершения баталии встретить около ярко горящих костров хотя бы одного совершенно трезвого вояку – дело чрезвычайно редкое и маловероятное. А ведь еще ближайшим, наиболее толковым сотрудникам надо дать выспаться хорошенько: им-то с самого утра предстоит заниматься новыми важными и непростыми делами…

Всю ночь Егор – в сопровождении верного Ваньки Ухова и пяти десятков наиболее надежных и почти трезвых солдат Екатерининского полка – странствовал по ночному лагерю, решая самые различные вопросы и проблемы. Допрашивал пленных шведов, выслушивал пожелания и жалобы милосердных сестер, гасил на корню пьяные ссоры и скандалы, проверял наличие сторожевых караулов…

Постепенно пятьдесят сопровождающих его превратились в двадцать: первый десяток бойцов пришлось оставить у полевого госпиталя – обеспечивать покой и спокойствие пугливых сестричек милосердных, второй – возле парусиновых палаток, где располагался водочный походный запас, третий – на берегу Ладожского озера, присматривать за лодками и стругами, вытащенными на каменистую косу.

Только когда ласковое утреннее солнышко уже достаточно высоко поднялось над восточной линией горизонта, на глазах превращаясь в жаркое и беспощадное дневное светило, Егор присел немного перекусить у догорающего солдатского костра и устало велел Ухову:

• Предыдущая
• 105/115
• Следующая