Страж Государя

• Предыдущая
• 38/116
• Следующая

– Мы тогда очень долго говорили с тем странником. Обо всём понемногу… О погоде. О Боге. О неразделённой любви. О предназначении… Не помню, что ещё было, наверное, я потом уснула… Он ушёл, а я осталась. Одна, и на этот раз – навсегда… Почему-то долго плакала ночью, словно прощалась со своими молодыми, беззаботными годами… Через девять месяцев у меня родился Петруша. Понимаешь, о чём я тебе толкую, охранитель?

– Нет, государыня! – честно признался Егор. Царица явно засмущалась:

– В этот год у меня ничего с мужчинами не было… Совсем ничего! Ни с мужем, Алексеем Михайловичем, ни с другими… – Наталья Кирилловна отчаянно покраснела, словно юная и непорочная девица.

Несколько минут они напряжённо молчали, не глядя друг на друга, наконец, Егор осторожно спросил:

– Зачем, государыня, вы мне это рассказали?

– Сама не знаю… Может, потому, что ты, охранитель, очень похож на того странника. Я думаю, что тебе пригодится это знание. Зачем? Я не знаю… Береги моего сына, охранитель. Береги. Но и его – берегись! Он очень жестокий и не ведает жалости… Если ты пойдёшь против его воли – он разорвёт тебя! Помни об этом, охранитель. Помни и никогда не забывай… А теперь нагнись, я благословлю тебя…

Егор почувствовал на своём лбу сухие женские губы, выпрямившись, услышал прощальные слова:

– Благословляю тебя – на светлый Путь! Будь честен – всегда… Всё, прощай! Иди…

Глава восьмая
Стрела Купидона, все изменяющая

Через шесть дней после этого памятного разговора состоялись небольшие дружеские посиделки: один из братьев Бухвостовых Василий, проставлялся в честь крестин родившегося месяц назад сына Ивана. Сидели обычной компанией, во главе с грустным Петром, скромно выпивали, вели вполголоса всякие разные беседы – о заботах и потехах воинских, о видах на осенне-зимнюю охоту… Не до веселья было: все прекрасно понимали, что ни сегодня – так завтра Наталья Кирилловна, мать царская, преставится. Любили её все: за нрав кроткий, за беззлобие и полное отсутствие чванливости, за глаза необычные – красивые и печальные…

По мере выпитого, Пётр постепенно оттаивал, изредка мимолётно улыбался, да и весь разговор, постепенно оживляясь, неуклонно менял военную тему – на темы гораздо более весёлые и приятные. Когда речь зашла об обсуждении дел и новостей любовных, Егор тоже решил внести свою посильную лепту в общую застольную беседу. Весело и лукаво поглядывая на разрумянившегося от выпивки Бровкина, он радостно и громко поведал всей честной компании:

– Тут, господа мои, такое дело… У нашего друга, верного царского денщика Алёшки, красавица-сестра давно уж засиделась в девках. Не отдаёт её отец за всяких разных, нос воротит, на сватов цепных кобелей спускает. Мол, сынок-то наш – самому царю прислуживает, за одним столом сиживает с государем! Поэтому и дочери жених нужен знатный и серьёзный, лучше чтоб – из столбовых дворян, либо – из князей каких…

Пётр громко засмеялся, глядя на него, захихикали и другие, Василий Волков – тот и вообще затрясся от безудержного смеха, бокал с малиновой наливкой неловко опрокинул на белую льняную скатерть.

«Понятное дело – смешно паршивцу высокородному: Иван-то Бровкин, Алёшкин отец, всю жизнь у него проходил в крепостных, только совсем недавно на всю семью, включая дочь-невесту, вольную получил, – ударился в ехидные рассуждения внутренний голос. – А ведь, если верить роману Алексея Толстого, да и другим документам серьёзным, то именно наш Васенька и станет мужем той девицы – рода подлого… Вот тебе, братец, и „Ха-ха!“. Смейся, паяц, смейся… Кстати, а как зовут-то Алёшкину сестричку? Санькой, кажется…»

– Ну, это всё – правда? – отсмеявшись, строго уставился царь на Бровкина.

Алёшка застеснялся и, заметно побледнев, ответил глухо, явно неохотно:

– Всё истинная правда, государь-надёжа! Возгордился мой батяня – сверх всякой меры… Ничего, я поговорю потом с ним. Когда загляну в деревню на побывку, так сам и отыщу жениха сестрёнке любимой…

– Э-э, остановись, остановись, денщик верный! – по-доброму усмехнулся Пётр. – Сам он найдёт… А невеста-то и вправду красива? Не привирает мой охранитель? Небось, Данилыч, сам-то и не видел девки?

– Не видел, мин херц! – честно сознался Егор. – Это Бровкин мне нарассказывал сказок…

– Святой истинный крест – первая красавица! – совсем разволновался Алёшка. – На святом Писании присягнуть готов! А батя всё зверствует… Санька горько плачет, говорит, что если так и дальше всё будет, то уйдёт в монахини. Зачем такой красавице – в монастырь?

– Ладно, ладно! Верю, успокойся! – небрежно махнул рукой Пётр. – Зачем вот только, Алёшенька, самому искать жениха, время терять попусту? Сваты существуют для того! Доверишь лично мне жениха найти для сестрёнки? А?

– Конечно, государь, доверяю…

Царь по очереди обвёл строгим и вопрошающим взглядом своих собутыльников, которые тут же перестали смеяться и сделались серьёзными донельзя, остановился глазами на Егоре:

– Поручик Меньшиков, как по поводу – жениться? Домом своим обрасти? Хозяйством полноценным? Потомством? Не слышу ответа!

– Виноват, государь! – Егор вскочил с места, вытянулся в струнку, глазами многозначительно кося на Василия Волкова. – Молод я ещё, не готов к жизни семейной! Да и другие важные кандидаты есть на эту ответственную должность…

– Ага-ага! – тут же смекнул, что к чему, Пётр. – Есть среди нас, конечно же, и более достойные люди, более родовитые… Стольник Волков!

– Здесь я, Пётр Алексеевич! Здесь! – мгновенно вскочил со скамьи Василий.

• Предыдущая
• 38/116
• Следующая